Люси Салливан выходит замуж

Меня тошнило от этих влюбленных голубков.

С Шарлоттой и Саймоном я никогда не чувствовала себя неловко, и мне было непонятно, почему с Карен и Дэниелом я не могла вести себя как обычно.

— Как дела? — спросил Дэниел, весь такой самодовольный и гордый.

— Нормально, — ответила я неопределенно.

— Ну и как тебе понравился твой американец вслепую?

— Псих.

— Правда?

— Правда.

— Люси, неужели ты опять вляпалась в неприятность? — вздохнула Карен. — У тебя это уже стало дурной привычкой.

— Я иду спать, — объявила я.

— Хорошо, — сказала Карен, сладострастно подмигивая Дэниелу.

— Ха-ха, — буркнула я, изо всех сил притворяясь, что мне все равно. — Спокойной ночи.

— Люси, надеюсь, ты не из-за нас уходишь? — спросил Дэниел, вежливый, как всегда.

— Надеюсь, из-за нас, — поправила его Карен.

— Останься, — предложил Дэниел.

— Уходи, — захохотала Карен.

— Карен, не будь такой грубой, — сказал Дэниел, несколько смутившись.

— Я не грубая, — улыбнулась Карен. — Я честная. Я прямо говорю Люси, как обстоят дела.

Я вышла из комнаты, испытывая необъяснимое желание расплакаться.

— Да, кстати, Люси, — крикнула мне вслед Карен.

— Что? — спросила я.

— Тебе звонили.

— Кто?

— Гас.

Глава сорок седьмая

Тяжеленный груз свалился с моих плеч, и я с наслаждением, полной грудью, вздохнула. Я ждала этого три недели.

— И что он сказал? — возбужденная, я вернулась в гостиную.

— Что он перезвонит через час и что если тебя еще не будет, то он будет звонить каждый час до тех пор, пока не застанет тебя.

Меня переполняло счастье. Он не бросил меня. Я не сделала ничего плохого, мое место не заняла неизвестная мне Мэнди.

— Ты сказала ему, где я? — задала я очень важный вопрос.

— Сказала, что ты ушла.

— А сказала, что я с мужчиной?

— Сказала.

— Отлично! Пусть поволнуется. А когда он должен перезвонить?

Карен села и уставилась на меня:

— А что? Ты ведь не собираешься говорить с ним?

— Хм… собираюсь, — робко призналась я, переминаясь с ноги на ногу.

Дэниел покачал головой, словно говоря: «И когда она только научится». Да кто он такой, чтобы судить меня? Что он знает об агонии безответной или наполовину безответной любви?

— Неужели у тебя нет ни капли самоуважения? — непонимающе смотрела на меня Карен.

— Нет, — рассеянно ответила я, пытаясь решить, как разговаривать с Гасом: радостно? сердито? строго?

Я уже знала, что прощу его, — оставался нерешенным лишь вопрос, как долго ему придется для этого извиняться.

— Что ж, дело твое, — сказала Карен, отворачиваясь от меня. — Он позвонит минут через двадцать.

Я пошла к себе в комнату, подпрыгивая и переходя с шага на бег. Двадцать минут! Как тут было сдержаться!

Но нет — надо успокоиться. Нельзя, чтобы он догадался, как я рада. Я стала делать дыхательную гимнастику. Улыбаясь. Потому что без пяти десять я услышу Гаса — Гаса, которого, как я думала, я потеряла навсегда.

Когда на моем будильнике появились цифры двадцать один пятьдесят пять, я приняла позу низкого старта и стала ждать выстрела сигнального пистолета.

Я ждала. И ждала. И ждала.

Он не позвонил.

Разумеется, он не позвонил. И с чего я вообще взяла, что он позвонит?

Чтобы не заплакать, я стала кормить себя привычными утешениями: мой будильник спешит; Гас не знает разницы между пятью минутами и часом; Гас сидит в пабе, где нет телефона, а если есть, то он неисправен или на нем висит какая-нибудь девица.

В двенадцатом часу я признала поражение и легла спать.

«Паразит, — сердито думала я. — У него был шанс, и он потерял его. Когда он все же позвонит, я не стану разговаривать с ним. А если и стану, то только для того, чтобы сообщить, что я с ним не разговариваю».

Некоторое время спустя раздался звонок в дверь, и я в ужасе спрыгнула с кровати. Какой кошмар! Он пришел, он уже в квартире, а я смыла макияж! Это катастрофа! Я высунулась в коридор и прошипела Карен, направляющейся в прихожую:

— Задержи его!

— Кого? — спросила она.

— Как кого, Гаса, конечно.

— А что, он здесь?

— Ну да, ведь это он звонит.

— Это звонит курьер. Мы с Дэниелом заказали пиццу.

— Какую пиццу?

— Обыкновенную! — сказала Карен и распахнула входную дверь, за которой стоял молодой человек в красном мотоциклетном шлеме с плоской картонной коробкой в руках.

— Понятно, — прошептала я и уныло вернулась к себе.

«И зачем Гас вообще звонил?» — недоумевала я сквозь слезы. От этого звонка мне только стало хуже.

Прошло несколько часов, все уже улеглись, квартира погрузилась в темноту. И вдруг зазвонил телефон. Я проснулась мгновенно — даже во сне я была постоянно настороже, надеясь, что Гас все-таки позвонит, — выскочила в прихожую и сняла трубку. То, что это был Гас, я не сомневалась: больше никому в голову не придет звонить посреди ночи. Если бы не остатки сна, я была бы на седьмом небе от счастья.

Судя по голосу, Гас был пьян.

— Можно, я приеду к тебе, Люси? — Такой была первая его фраза.

— Нет, — отрезала я, недоумевая, что случилось со словами «привет» и «здравствуй».

— Но мне так нужно встретиться с тобой, Люси! — страстно выкрикнул Гас.

— А мне нужно спать.