Люси Салливан выходит замуж

— Это была шутка, — поспешила я с объяснениями. — Ну, понимаешь… ты назвал меня Линди, я назвала тебя Брэдом.

— А-а. — Чак смотрел на меня как на сумасшедшую.

Его лицо было похоже на экран для показа слайдов: одно статичное выражение лица сменялось другим с небольшой задержкой, необходимой для того, что убрать одну эмоцию и вставить в проектор другую.

— Послушайте-ка, дамочка, — сказал он. — А вы случаем не психическая? Сейчас у меня нет времени разбираться со всякими ненормальными.

Я смогла сдержаться и не спросить его, когда у него есть время разбираться с ненормальными. Правда, мне это стоило неимоверных усилий.

— Это была всего лишь шутка, — как можно любезнее пояснила я.

Столь быстрая смена настроения меня немного пугала. А вдруг он был маньяком-убийцей? Сначала-то я не заметила, а теперь мне стало очевидно, что в его взгляде было что-то неприятное… маниакальное. И волосы у него какие-то странные.

Чак посмотрел на меня и медленно качнул головой (я не могла не обратить внимания на то, что, хотя его голова двигалась, волосы оставались на месте).

— Ага, понятно. Это такой юмор, да? — И он полыхнул белозубой улыбкой, чтобы дать мне понять, что оценил мое чувство юмора. — Это англичане так шутят, да?

(И они не только уложены феном, но и залиты лаком.)

— Мне нравится, ага. Очень смешно.

(Уж не парик ли это?)

— М-м, — выдавила я в ответ, боясь, что если я разомкну губы, то меня вырвет прямо на его отутюженные джинсы.

(Хотя его волосяной покров больше похож на шлем, такой же жесткий и гладкий.)

Чак взял булочку, целиком забросил ее себе в рот и стал жевать, жевать, жевать, как корова. Это было омерзительно.

Но то, что он сделал потом, было невероятно.

Он не столько пустил газы, сколько взорвал их. Да, он громко, раскатисто, не стесняясь испортил воздух.

Пока я приходила в себя от шока, к столику подошла наша бедная официантка, чтобы принять наш заказ. Меня тошнило при мысли о еде, но у Чака аппетит не пропал. Он заказал большущий бифштекс и попросил, чтобы его приготовили с кровью.

— Проще было бы попросить, чтобы тебе привели целую корову, — заметила я.

Вообще-то я ничего не имела против людей, предпочитающих недожаренное мясо, но мне хотелось сказать Чаку хоть какую-нибудь гадость. К сожалению, его это только рассмешило.

Затем он решил, что нам настала пора получше узнать друг друга.

— Ты бывала на Карибах? — гаркнул он. И, не дожидаясь моего ответа, пустился в восхваления белого песка, дружелюбных аборигенов, замечательных магазинов беспошлинной торговли, изумительной кухни и того, как он сумел купить супервыгодную путевку «все включено» благодаря связям одного его родственника, двоюродного брата Мэг.

— Строго говоря, он тебе уже не родственник, поскольку вы с Мэг развелись, — перебила я Чака, но он предпочел проигнорировать мое замечание и продолжил лирические описания коттеджа, в котором его поселили, и фосфоресцирующих тропических рыб. Я терпела столько, сколько смогла. А потом не выдержала и прервала его отчет о водной прогулке на катере с прозрачным дном.

— Позволь, я угадаю, — сказала я с сарказмом. — Ты был там с Мэг?

Он взглянул на меня, подозревая подвох. Я ослепительно улыбнулась — чтобы еще больше запутать его.

— Да, а как ты догадалась? — ухмыльнулся он в ответ.

Чтобы не стукнуть его по лбу, я крепко сцепила руки под столом.

— О, женская интуиция, скорее всего, — осторожно проговорила я, ощущая, как рвотные массы плещутся у меня за зубами.

Кстати, о зубах. Они у него тоже какие-то не такие. Протезы, что ли?

— Так хотела бы ты продолжить наше знакомство, Лиза?

— Э-э… — Как мне сказать, что я предпочла бы продолжить знакомство с прокаженным, чем с ним, но не обидеть его? В смысле, не обидеть прокаженного.

— Потому что я должен предупредить тебя, я довольно разборчивый парень.

Наш ужин все еще не принесли, но мне уже было все равно.

— Но ты забавная.

— Спасибо, — пробормотала я.

— Ага. Из десяти баллов я бы дал тебе… ну-ка, посмотрим… я бы дал тебе семь. Нет, пожалуй, шесть с половиной. Полпроцента я вычел — потому что ты употребляла алкоголь на первом же свидании.

— Я полагаю, ты имел в виду полбалла, а не полпроцента, поскольку речь идет о десятках, а не о сотнях, и объясни мне, пожалуйста, что плохого в том, чтобы употреблять алкоголь на первом свидании, — холодно попросила я.

Он медленно нахмурил брови:

— А у тебя большой рот. Ты задаешь слишком много вопросов.

— Да нет же, Чак, мне очень интересно понять, почему я потеряла полбалла.

— О’кей. О’кей. Я объясню. Сейчас я объясню. Надеюсь, ты понимаешь, какое впечатление складывается о тебе из-за того, что ты выпила на первом свидании, Лиза? Ты понимаешь, что ты тем самым показала?

Я покачала головой:

— Нет. Но будь добр, просвети меня.

— Что?

— Просве… не важно. Скажи мне.

— Д-А-С-Т-У-П-Н-А-Я, — произнес он по буквам.

— Что? — не поняла я.

— Доступная, — нетерпеливо повторил он. — Тем самым ты показала, что ты доступная.

— Ах, доступная, — дошло до меня. — Если бы ты правильно произнес это слово по буквам, я бы сразу поняла.

Его глаза сузились.