Люси Салливан выходит замуж

Гас насупился.

— Пожалуйста, Гас, — умоляла я.

— Ладно, — пробормотал он и выскользнул из комнаты.

Хлопнула входная дверь. Он ушел, а я еще толком не проснулась. Я даже подозревала, что просто вижу страшный сон.

Еще не было восьми часов.

Каким-то образом я добралась до работы, хотя толку от меня там было мало. Мне казалось, что я нахожусь под водой — очертания предметов и людей были смазанными, расплывчатыми; голоса, измененные до неузнаваемости, доносились откуда-то издалека, я их едва слышала и не могла сосредоточиться на том, чего они хотели от меня.

День мучительно медленно полз к пяти часам.

Изредка ко мне возвращалась способность мыслить ясно — так солнце пробивается сквозь облака в пасмурную погоду. И тогда случившееся вновь накрывало меня волной паники. «Что, если он не придет? Что мне тогда делать?» — спрашивала я себя, холодея от ужаса.

«Но он должен прийти, — цеплялась я за подобие здравого смысла. — Мне необходимо встретиться с ним и выяснить, что не так».

Хуже всего, что я не смогла бы объяснить случившееся Мередии, Меган и Джеду. Ведь Гас бросил не только меня, но и их, и я боялась, что они обидятся. И еще я боялась, что они во всем обвинят меня.

День я провела в полубессознательном состоянии. Вместо того чтобы звонить клиентам и угрожать им судебным преследованием, если они немедленно не заплатят нам, я погрузилась в мир, где единственно значимым человеком был Гас.

Почему он решил, что наши отношения стали слишком серьезными? Ну да, мы практически не расставались друг с другом, но ведь это ничего не значило!

Из чувства долга я попыталась сделать хоть что-нибудь по работе, но накопившиеся проблемы нашего отдела потеряли для меня всякую актуальность. Ну и что, если корпорация «Запасные шины» просрочила свой трехмесячный кредит на два года? Мне лично на это было наплевать. У меня имелись другие, куда более серьезные причины волноваться. Ну и что, если компания «Мы встретимся снова» свернула дело, задолжав нам тысячи фунтов? Разве все это имело хоть какое-нибудь значение, когда сердце мое разрывалось от боли?

Бессмысленность моих должностных обязанностей становилась особенно очевидной для меня именно в те периоды моей жизни, когда я переживала неудачи на любовном фронте. Брошенные девушки проявляют большую склонность к нигилизму.

Погруженная в свои мысли, я звонила провинившимся клиентам и вяло сулила, что мы подадим на них в суд и приведем к банкротству. Хотя я знала, что через сто лет все это не будет иметь никакого значения.

Прошло несколько тысячелетий, прежде чем рабочий день лениво подошел к концу. В пять часов Гас не пришел встречать меня.

Я тупо прождала его до половины седьмого — потому что не знала, что мне делать с собой, со своим временем, со своей жизнью. Все, на что я была способна, это ждать Гаса.

Но он так и не появился.

Естественно, он не появился. И пока я обдумывала свое следующее действие, смутная мысль, зловеще маячившая где-то на задворках моего мозга, выкристаллизовалась в осознанный страх.

Я не знала адреса Гаса.

Он не пришел ко мне, но, в отличие от Магомета, я не могла пойти к своей горе — к Гасу. И у меня по-прежнему не было номера его телефона.

Он никогда не приглашал меня к себе — все, что мы делали вместе, от секса до сидения у телевизора, мы делали у меня дома. Я и раньше чувствовала, что это неправильно, но каждый раз, когда я предлагала Гасу пойти к нему, он отказывался под самыми невероятными предлогами. Теперь меня коробило от того, с какой готовностью я проглатывала их.

Мне не следовало уступать. Я должна была быть настойчивее. Если бы я вела себя тверже, то не оказалась бы сейчас в такой ситуации. По крайней мере, я бы знала, где его искать.

Я не могла поверить собственной покорности. Неужели даже малейшее подозрение не закрадывалось в мою душу?

На самом деле у меня возникали подозрения. Но я изгоняла их, боясь нарушить безмятежную гладь своего счастья.

Я прощала Гасу многое, говоря в его оправдание всегда одно и то же: что он необычный и эксцентричный человек. И теперь мне оставалось только ругать себя за наивность.

Если бы я прочитала в журнале историю о девушке, которая встречалась с молодым человеком пять месяцев (почти пять месяцев, если считать те три недели в мае, когда он пропал) и которая за это время не сумела узнать, где этот молодой человек живет, то я сочла бы ее безмозглой тряпкой, заслуживающей того, чтобы ее бросили.

Невозможность связаться с Гасом причиняла мне невыносимые страдания. Особенно потому, что я сама была виновата в этом.

Миновало еще несколько нескончаемых, адских дней. Гас так и не появился, и я потеряла всякую надежду на то, что когда-нибудь увижу его.

Потому что я поняла одну страшную вещь — я знала, что он бросит меня. Все то время, что мы были вместе, я ждала этого.

Мое идиллическое лето обернулось обманом. Оглядываясь назад, я видела, что безмятежная, залитая солнцем гладь скрывала не самые спокойные воды.