Люси Салливан выходит замуж

Районный терапевт оказался доктором Торнтоном — тем самым доктором, который много лет назад прописывал мне антидепрессанты. Узнав его, я чуть было не повернула обратно. И не только потому, что он был дряхлым стариком, которому давно уже пора на покой, но и потому, что он наверняка считал всю нашу семью ненормальными. Сначала ему довелось возиться с моей депрессией. А потом настал черед Питера. В пятнадцать лет ему в руки попала медицинская энциклопедия, и ему стало казаться, что он болен всеми болезнями по алфавиту. Маме пришлось водить его в больницу почти каждый день, пока он изучал и находил у себя поочередно симптомы аденомы, ангины, анемии, апоплексии и арахноидита. Хотя нет, на апоплексии мама уже поняла, в чем дело.

Приемная была набита пациентами до потолка. Большую часть составляли плачущие дети, вопящие матери и чахоточные старики. В общем и целом приемная давала представление о том, что будет твориться на Судном дне.

Когда подошла моя очередь и меня впустили в кабинет, доктор Торнтон почти лежал на своем столе с видом усталым и раздраженным.

— Что случилось, Люси? — спросил он.

На самом же деле, как мне казалось, он имел в виду другое: «A-а, помню тебя, ты одна из тех сумасшедших Салливанов. Ну что, снова шарики за ролики заехали?»

— Со мной — ничего, — начала я неуверенно.

Он немедленно заинтересовался:

— А с кем? С подружкой?

— Ну, почти.

— Она думает, что забеременела? — спросит он. — Да, я угадал?

— Нет, это…

— У нее странные выделения? — перебил он меня.

— Да нет же, ничего…

— Слишком обильные месячные?

— Нет…

— Припухлость в груди?

— Нет. — Мне стало смешно. — Дело действительно не во мне. Это мой отец.

— А, мистер Салливан, — тут же скис доктор. — Что же он сам не пришел? Я ведь не могу ставить диагноз виртуально.

— Что?

— Как мне все это надоело, — взорвался он. — Все эти мобильники, интернеты, компьютерные игры и симуляторы. Никто не хочет заниматься настоящими вещами!

— Э-э… — Я не знала, как реагировать на этот разлив желчи. Видимо, доктор Торнтон стал еще более эксцентричным за время, прошедшее с нашей последней встречи.

— Все думают, что можно ничего не делать и не общаться с живыми людьми, — продолжал он кричать. Его лицо раскраснелось. — Думают, что сидение дома возле модема и компьютера и есть жизнь. Думают, что могут, не поднимая свой ленивый зад, послать мне по электронной почте симптомы, а я им тут же все скажу. — Кажется, доктор был не вполне здоров. Врач, исцели себя сам!

И вдруг он погас, так же неожиданно, как и загорелся.

— Ну, так что там с твоим отцом? — вздохнул он, снова облокачиваясь на стол.

— Мне трудно говорить об этом, — пробормотала я смущенно.

— Почему?

— Потому что он думает, что с ним все в порядке, — осторожно приступила я к своей деликатной проблеме.

— Да, с Джеймси Салливаном все в порядке, — перебил меня доктор. — Ему только надо бросить пить. А может, это уже не поможет, — добавил он, словно размышляя вслух. — Кто знает, во что превратилась его печень за эти годы.

— Но…

— Люси, мы напрасно теряем время. У меня в приемной толпа народа, которым действительно нужна помощь врача. А я вынужден выслушивать очередную Салливан, которая ищет лекарство для человека, решившего спиться насмерть.

— Что значит — очередную Салливан? — спросила я.

— Это значит, что все время ходила твоя мать, а теперь появилась и ты.

— Моя мать? — От удивления мой голос чуть не сорвался на визг.

— Кстати, что-то ее в последнее время не видать. Что, послала дочь вместо себя?

— Гм, нет…

— Нет? А где она?

— Она ушла от папы, — вздохнула я, рассчитывая на сочувствие.

А он рассмеялся. Все-таки он и в самом деле вел себя как-то странно.

— Ну наконец-то, — хихикал он, пока я смотрела на него, склонив голову, прикидывая, не позвать ли медсестру.

И что он говорил насчет того, что мой папа решил спиться насмерть? Почему опять все возвращается к папе и выпивке?

В моей голове стала медленно проявляться истина. Я испугалась.

— Ага, значит, ты заняла место матери? — спросил доктор Торнтон.

— Если вы имеете в виду то, что теперь я присматриваю за папой, то да, — ответила я.

— Люси, возвращайся домой, — посоветовал он мне. — Я ничего не могу сделать для твоего отца. Мы уже все перепробовали. И никто ему не поможет, только он сам, если решит бросить пить.

Истинная картина происходящего в моей голове становилась все четче.

— Послушайте, вы неправильно меня поняли, — заговорила я, из последних сил цепляясь за то, во что хотела верить. — Я пришла сюда не потому, что папа выпивает. С ним что-то не так, но алкоголь здесь совершенно ни при чем.

— И что же это? — нетерпеливо спросил доктор.

— Он писается по ночам.

Доктор Торнтон ответил не сразу, и я решила: «Ага! То-то же!» и торопливо затараторила:

— Я думаю, это что-то эмоциональное. Дело не в том, что он пьет…

— Люси, — мрачно перебил доктор. — Дело именно в том, что он пьет.

— Не понимаю, — с трудом выговорила я, бледнея от дурного предчувствия. — Не понимаю, почему вы все время говорите, что папа много пьет.

— Не понимаешь? — нахмурился он. — Разве ты не знаешь? Ты ведь живешь вместе с ним!