Люси Салливан выходит замуж

— Это та жуткая блондинка?

— Э-э, да. — Карен действительно можно так описать.

— Поверь мне, — настаивал Гас. — Она — его подружка, это точно, по крайней мере, она так считает.

— Наверное, ты прав, — допустила я.

«Как интересно, — думала я. — Значит, Гас восприимчив и разбирается в людях? Значит, вся эта легкомысленность и дурашливость — всего лишь игра? Или он одновременно восприимчив и легкомыслен? Как такое может быть? И откуда у него берутся силы на все это?»

— Обычно я не веду себя так безответственно, Люси, честное слово, — горячо убеждал меня Гас. — Это все из-за наркотиков. Я так думаю.

— Понятно. — Я почти огорчилась этому заявлению.

— Мне нужно извиниться перед ним, — сказал Гас и спрыгнул с кровати.

— Нет, не надо, — возразила я. — Вернись. Еще слишком рано для извинений. Поговоришь с ним чуть попозже.

Гас крадучись приблизился к двери, приложил к ней ухо, потом решился выглянуть в коридор.

— Ушел, — сообщил он с облегчением в голосе. — Можно спокойно идти в ванную. — И он исчез.

Пока его не было, я лежала в кровати и, довольная, подводила итоги. Нужно признать, что меня порадовало смущение Гаса, когда он осознал, что вчера вел себя не очень красиво по отношению к Дэниелу и его пиву. Это доказывало, что он порядочный человек. И к тому же умный — он удивительно быстро раскусил Карен. И утром он выглядел еще симпатичней, чем вчера вечером, — наверное, потому что глаза уже не были такими красными.

Я пыталась предугадать, что произойдет по возвращении Гаса из ванной. Существовал вариант, что он оденется и уйдет, намеренно забыв сказать, что позвонит. Но что-то мне подсказывало, что этого не случится. Во всяком случае, я надеялась, что этого не случится.

Я проснулась сегодня без того отвратительного чувства, которым сопровождалось не одно воскресное утро, — когда рядом с собой я обнаруживала совершенно чужих мне людей. Гас даже сам разбудил меня. А ведь он мог потихоньку выскользнуть из кровати, молча одеться и покинуть квартиру с трусами в кармане пальто, забыв наручные часы на моей тумбочке.

Более того, с Гасом я чувствовала себя свободно и легко. И не нервничала. Почти.

Гас вернулся из ванной обернутый в розовое полотенце, с мокрыми блестящими волосами, чистый и благоухающий.

Подозрительно ароматно благоухающий, успела заметить я, но отвлеклась на дальнейшие наблюдения.

Насчет его ног я была абсолютна права. Роста он был не самого высокого, но все в нем было очень мужское. По моему телу пробежала дрожь. Мне хотелось… э-э… узнать его поближе.

— Ты видишь перед собой мужчину, которого выскребли, отчистили, намыли, увлажнили, натерли и чего только с ним не сделали! — Гас ухмылялся с довольным видом. — Люси, помнишь те дремучие годы, когда в ванной мы только мылись? Да, прошли эти времена. Теперь нам надо идти в ноту с прогрессом и следить за всеми новшествами в гигиене и парфюмерии.

— Угу, — согласно улыбнулась я. Он был таким забавным!

— Наверное, во всем Лондоне не найдется человека чище, чем я.

— Пожалуй.

— У тебя отличная ванная, Люси. Ты можешь гордиться тем, как там все устроено.

— Что? А, ну да… — Честно говоря, устройство нашей ванной не часто занимало мои мысли.

— Кстати, Люси, я надеюсь, ты не будешь возражать, что я воспользовался кое-какими вещами Элизабет.

— Какой Элизабет?

— Люси, подумай сама, откуда я знаю? Это ведь ты тут живешь, а не я. Разве это не твоя соседка?

— Нет, здесь живу я, а еще Карен и Шарлотта.

— Значит, она приходит к вам мыться, потому что вся ванная комната заставлена ее вещами.

— О чем ты говоришь?

— Сейчас, я вспомню ее фамилию. Кажется, начинается на «Г». Арден! Точно, там все бутылочки и баночки подписаны «Элизабет Арден». Я еще подумал, какое звучное имя — отлично подошло бы писательнице романов.

Мне оставалось только рассмеяться. Гас помылся очень дорогими средствами «Элизабет Арден», которые принадлежали Карен. Мы с Шарлоттой боялись даже прикоснуться к ним.

На самом деле Карен тоже не пользовалась ими — она выставила их в качестве декорации, чтобы произвести впечатление на нужных людей (например, на Дэниела, хотя он, будучи мужчиной, на такие вещи вообще не обращал внимания). И вообще, до сегодняшнего утра я подозревала, что в этих баночках была лишь крашеная вода.

Боюсь, кому-то не сносить головы.

— Ох, не может быть, — испугался Гас. — Я опять попал впросак — опять натворил что-нибудь? Этими лосьонами и гелями нельзя было пользоваться, да?

— Не беспокойся, — махнула я рукой. Переживать сейчас не было никакого смысла: сделанного уже не воротишь, а если Карен устроит скандал… нет, когда Карен устроит скандал, тогда я предложу ей возместить ущерб.

— Но, Гас, прошу тебя, больше не трогай ничего, что принадлежит Карен, договорились?

— А при чем тут Карен? А, понял, Элизабет передала свои вещи Карен, так? Бедная Карен, ей приходится пользоваться чужими кремами и шампунями! В этом смысле мы с ней похожи: все мои школьные учебники — даже тетрадки — были подписаны не моим именем, потому что у меня множество старших братьев… Короче, в следующий раз я буду мыться твоим мылом.