Люська (СИ)

Войсковой старшина Ефрем Казак был избран командовать одним из полков, отправлявшихся к знаменитому атаману Платову, под Москву. Резервные казачьи части, двадцать шесть свежих полков собрали донцы для борьбы с Наполеоном. Матвей Иванович был знаком Ефрему. Вместе воевали в Персидскую компанию. Казак командовал полусотней удальцов-разведчиков и часто получал задания от молодого генерала и походного атамана. И теперь, сорокалетний офицер, с нетерпением ожидал встречи с боевым командиром и товарищем. Годы не прошли даром, и генерал давно в чинах высоких, и Ефрем уже не сотник. Но лихой командир. Он сам отобрал более пяти сотен разведчиков, не простых казаков, а прошедших горнила войн и баталий, крепких, выносливых и ловких. И сам умел незаметно подобраться к врагу и дышать тому в затылок, и от братов требовал. Кинжалом и шашкой владел виртуозно, а стрелял с двух рук без промаха. И в полку его все ему под стать. Из войны в войну, из огня в набег.

Под Тарутиным они встретились. Узнал атаман, обнял Казака. Осмотрел полки, всем задачу дал.

А Ефрема к себе позвал. Долго размышляли, прикидывали, а на утро сотники сотни подняли и растворились в предутренней мгле. Когда утро разгорелось, в стане уже были пленные французские солдаты и офицеры, которые с помощью слов и нагайки честно донесли, всё что знали о планах и армии Мюрата, Наполеоновского знаменитого маршала. А ещё через два дня, Мюрат был наголову разбит казачьими войсками. На Бородинском поле пять сотен отборных клинков Ефрема бросали в самые жаркие места. Платов слал гонцов, меняя направления и цели. И не подводили его казаки, везде поспевали. Многие погибли, но выстояли вместе с русской армией.

На поле разворачивалась казачья лава. Пять сотен всадников. Пять сотен клинков.

-Ур-р-р-р-ра!

Пять сотен глоток выдохнули этот боевой клич и он гремел над полем. Разбойничий свист и улюлюканье, и топот пяти сотен коней.

-Ура!

Лава. Страшное бедствие для врага и сильнейшее чувство общего славного дела для непосредственного участника этого воинского, казачьего манёвра.

Строй франзуских пехотинцев распался и солдаты, падая, толкаясь, спотыкаясь, с ужасом на лицах, побежали, не находя укрытия от пик и сабель, которые неминуемо настигали их.

Смерть была везде. Огромный казак поднялся во весь рост на стременах и с наклоном, вкладывая всю силу и вес в удар, рубанул саблей стреляющего француза. И покатилась рука с мушкетом в пожухлую, вытоптанную траву.

Р-раз! И следующий всадник проткнул солдата пикой! Смерть и ужас сеяли казаки в полках и редутах. И не было силы, которая бы их остановила.

Так же быстро, ловко свернулись и собираясь в по одному, друг за другом, длинными шеренгами за лесок, к месту сбора, для дальнейшего построения и новой атаки.

На поле остались убитые и умирающие, так ничего и не сумевшие предпринять, два полка корсиканской пехоты.

И я там был с ними. Рубил и колол. И мне, с моим родичем, с командиром полка Ефремом, знаменитый и геройский вихрь-атаман Платов, подносил немалую стопку горчичной водки.

Я отдыхал в бивуаке после рубки и битвы, разбавляю радость и шутку, с горем потерь своих братьев. И я носился по зимним лесам в партизанских рейдах, выкуривая франзузских легионеров из милой сердцу Российской глубинки.

И это я, со своими предками влетел в Париж вместе с пылью дорог и залихватским свистом.

И это я лапал испуганных парижанок , свешиваясь с коня, и поднимая их в седло.

И это я возвращался с победой в родную станицу, с живыми товарищами!

И это меня обнимала мать и жена, а дед-отец, пряча слезу, колол мои губы жесткой щетиной!

И это я гулял на радостях, с братами сподвижниками, однополчанами, в родном саду под яблонями! И это я жарко любил жену после долгой разлуки! И это я радовался вместе со своими детьми, что жив, что молод и весел, что победили! Спасибо, господи, за эту радость, за эту возможность!

И вместе с этим, я вдруг понял, что я последний! Последний в роду! И на мне закончился этот славный род! Ужас понимания пронзил мою темноту. И темнота моя стала темнее. Всё. Больше никого не будет. Никогда.

И теперь, проникая в жизни моих предков, я не участвовал, мне крутили кино. Кино о людях, которые жили и продолжались, а я ....

Про своего прадеда, казачьего офицера, попавшего в горнило всей той катавасии с революцией, гражданской войной, репрессиями, я это всё, практически знал по рассказам деда и отца. И на этом всё закончилось. Дед и отец ещё живы. И меня оставили в мой темноте, страдать.

Мальчик родился крепкий. Смугленький, с синими как небо глазами. Здоровый подвижный, крикливый мальчик. Бабушка Марина, в её честь дочку назвали Демидовы, сказала, что копия с её отца. Прадеда Марины. Выходца из старинного дворянского русского рода Лопухиных. Который, временами теряясь и появляясь, в древних родословцах ведёт своё начало от Редеди, князя касожского, погибшего в поединке с князем Мстиславом.