Люськин ломаный английский

— Тсс! Ради всего святого! Это самые важные минуты в отношениях, она запоминает каждое мимолетное ощущение, как младенец. Ты наносишь ужасный вред этим впечатлениям, и я…

— Ой, да заткнись ты, ей-богу, — сказал Зайка, глядя Людмиле в глаза. Он открыл рот и ткнул пальцем в брата: — Он пьяница, да? И зануда, прям как старая вдова. Хуже, чем моя бабушка, мать ее так!

Людмила засмеялась, глядя на Зайку и ощущая силу в каждом его жесте.

Он наклонился ближе:

— Скажи: пьяница.

— Нет, ты послушай, Заяц. Не надо!

— Пяница, — повторила Людмила.

Зайка ткнул пальцем в брата.

— Пьяница! — улыбнулся он. Затем ткнул пальцем в себя и торжественно кивнул: — Чемпион!

Людмила улыбнулась и ткнула пальцем в Блэра:

— Пяница!

У Блэра вытянулось лицо. Губа отвисла, задрожала, он отвернулся, шмыгая носом.

— Нет! — Она подползла к нему на коленях, гладя, как котенка. — Не-ееет!

Зайка отпрыгнул обратно, дотронулся пальцем до ее щеки и дернул Блэра за пуговицу на боку.

— Видишь? Попробуй вот так!

— Да отъебись ты.

— Он брат? — спросила Людмила, показав на Блэра.

— Да, любимый мерзкий близнец. У него даже пупка правильного нет.

— Не слушай, Милли. Он плохой. Он плохой, нехороший.

— Я люблю, — сказала Людмила, поворачиваясь к Зайке.

— Да уж, спасибо тебе, блядь, большое, Заяц, что тут еще скажешь. Охуительное тебе спасибо.

Зайка подмигнул Людмиле и выпятил подбородок. Затем положил руку на спину Блэру.

— Послушай, друг, между нами здесь есть только одно отличие. Знаешь, в чем оно? Я не думал с ней трахаться.

— Даже не говори со мной, Зайка. Ты все испортил.

— Черт, я ж домой лечу. У тебя будет до хуя времени в жуткой гостинице при аэропорте, где болтается облезлая вывеска на ветру — еще паршивее, чем здешние вывески, и вы будете вдвоем. Блэр? Нет, ты послушай.

Блэр посмотрел на часы и вздохнул:

— Милли, когда мы будем в Ставрополе? В Став-ро-по-ле? — Он ткнул пальцем в часы.

— Ставрополь? — переспросила Людмила, глядя сначала на него, потом на Зайку, прежде чем указать в хвост поезда. — Ставрополь? Вы ехать?

— Да, — ответил Блэр. — Ставрополь. Поезд. Сколько?

Людмила пожала плечами, немного подумала.

— Завтра, — наконец ответила она.

— Завтра?

Зайка нахмурился.

— Подожди, а где этот Ставерпень? — Он ткнул пальцем в одну сторону, потом в другую. — Туда — или сюда?

— Вон Ставрополь! — Людмила показала пальцем назад.

— А куда идет поезд? — спросил Зайка. — Куда мы едем?

— Увила, — ответила Людмила. — Иблильск. Мой дом.

Зайка повернулся к Блэру, задрал очки на лоб и уставился ему в глаза:

— Нет, ну какого хуя ты это затеял?

— Вы ехать мой дом?

Когда поезд подъехал к полустанку Увильский, ночь была черной, ветреной и снежной. Поезд не остановился, просто снизил скорость, пока с вагона на платформу кидали мешки. Сторож получал их, выкрикивая что-то и махая рукой. Холод прорывался в дверь, принося запах чистоты, снега и снежной пыли.

Людмила спрыгнула с вагона с сумкой, пробежала несколько шагов по снегу и замедлила шаг. Оглянувшись через плечо, она увидела, что англичане стоят, готовые последовать за ней. Она остановилась, отряхнула ботинки и посмотрела, как они прыгают с поезда, словно старушки, со своими сумками. Казалось, их присутствию здесь было какое-то объяснение, хотя какое, Людмила понять не могла. И все же она была благодарна за то, что они провожали ее до Иблильска. Увила была вдалеке от гнезваров, но предстояло пройти еще много километров по равнине и предгорьям.

Людмила не знала, что творилось у нее дома. Была надежда, что там был Миша, успокаивающий и защищающий семью. Или, может, он встретится ей по пути, измученный ожиданием.

И все же, как бы то ни было, лучше бы им прийти до рассвета.

Она услышала за спиной шум и стон. Англичанин в черном костюме лежал на снегу, пытаясь перевернуться на живот. Зайка съежился, как гном, на краю вагона, замерев от ужаса и дико глядя на платформу.

— Прыгай! — крикнул его брат, размахивая рукой, словно убирая снег с дороги Зайки. — Прыгай, Заяц!

Зайка прыгнул, когда платформа уже почти закончилась. Он покатился, словно клубок из борющихся ежей, халаты и пояса разлетались в разные стороны, и с грохотом исчез в темноте. Людмила пошла его искать. Она потянула Зайку за рукав, отряхивая снег с его волос.

Какая бы странная судьба ни привела братьев к Людмиле, она решила воспринимать их как подарок, непонятно каким образом осуществившуюся мечту.

У нее было предчувствие, что они изменят положение дел в Иблильске.

— Нет, ну какого хуя ты это затеял?

Поезд погромыхал дальше, а троица осталась смотреть, как его огни уходят в темноту.

Блэр повернулся к Людмиле. Он попытался выглядеть неустрашимым и деловым.

— Нам нужно составить план. Когда следующий поезд в Ставрополь, Милли?

— Нууу. Завтра. Или на следующий день.

— Отлично. Значит, так. А сколько до ближайшего города?

Людмиле пришлось изо всех сил смотреть на него, пытаясь понять, что он говорит. Выражение лица у нее при этом стало такое, что Блэра словно стрелой пронзило.

— Нууу, — подумала она. — Иблильск — десять километров?