Лютая мораль

На большой лежанке, на зеленом шелковом покрывале, утопая в подушках, возлежал крупный бородатый мужчина с массивной золотой цепью на шее и в просторных трусах с красной надписью, копировавшей название яхты. На носу у него красовались большие темные очки фирмы «Полароид», на руке — печатка с бриллиантами. Рядом, на выступавшем из стены столике, стояли бутылка «Мартини» и высокий стакан, в котором плавали кубики льда, лежала пачка «Кэмела» и дорогая зажигалка.

— Здесь прикольно, как говорят тинейджеры, — улыбнулся Китаец, опускаясь на лавку напротив лежанки.

— Ты кто? — Мужчина взял со столика стакан и сделал несколько изрядных глотков.

— Танин, частный детектив, — представился Владимир.

— И чего же ты хочешь? — без тени беспокойства поинтересовался тот.

— Поговорить, — просто сказал Китаец, — если ты — Анатолий Михайлович.

— Легко. — Бородач принял сидячее положение, скрестив ноги. — И зови меня просто Михалыч. «Мартини» будешь?

Танин собирался сказать, что предпочитает более крепкие напитки, но в это время в каюту вошел человек из «Кадиллака». В левой руке он держал «беретту».

— Встать! Лицом к стене, — скомандовал он, направив дуло пистолета на Танина.

— Яшка, погоди, — сделал останавливающий жест Михалыч. — Не видишь, мы разговариваем?

— Этот человек скинул Шубу за борт, — раздраженно вскрикнул вошедший. — К стене, я сказал! — Он чуть не ткнул стволом в лицо Китайцу.

— Туда ему и дорога, — буркнул бородач, — не будет пасть разевать. Спрячь пушку.

Кудрявый, подчинившись, сунул «беретту» в наплечную кобуру. Было видно, что делает он это без особого удовольствия. Оставив пиджак расстегнутым, он сделал пару шагов назад и замер.

— Девочки ждут, — напряженно глядя на шефа, сказал он после недолгого молчания.

— Подождут, — махнул рукой Михалыч, выуживая откуда-то еще один стакан, — иди займись.

— У него пистолет, — кивнул Яшка на Китайца.

Танин по достоинству оценил его наблюдательность: под пиджаком, сшитым по специальному заказу очень хорошим портным, заметить пистолет было совсем непросто. Да и вообще, держался кудрявый так, что наметанный глаз Владимира сразу же распознал в нем человека, прошедшего хорошую школу боевой подготовки. Он был на полголовы выше Танина и на два десятка килограммов тяжелее, так что в случае схватки Китайцу пришлось бы с ним нелегко.

— Ты ведь не собираешься в меня стрелять? — Михалыч снял очки и вопросительно посмотрел на детектива.

— Пока — нет. — Танин пожал плечами.

— Вот видишь, он сказал: «пока», — недобро усмехнулся Яшка.

После недолгих препирательств сошлись на том, что на время разговора Владимир отдаст «макаров» кудрявому. Тот спрятал «ПМ» в боковом кармане пиджака и вышел на палубу. Думая, с чего бы начать, Танин поглядывал на распятие.

— Он меня, между прочим, один раз спас, — сказал Михалыч, уважительно показав пальцем на господа нашего Иисуса Христа. — Там так, значит, дело было: плыли мы как-то раз с моим другом по Волге. Ну, еще пару девушек взяли. Кто такие, где их мама родила — неизвестно. Только от берега отошли, и вдруг ка-а-ак нас тряханет! Бог-то, значит, со стены упал и прямо мне по лбу хрястнул. Я тогда и думаю: нет, Михалыч, это неспроста. Это тебя всевышний предупреждает, что-то здесь не так. Ну, взяли мы и девок обратно на берег высадили. А потом, представляешь, мать честная, на борту капсулы с клофелином нашли! Слава богу, — тут бородач истово перекрестился, — вмазать еще не успели.

— Бывает, — Китаец понимающе кивнул, — но я, собственно, хотел поговорить не об этом.

— Да выпей ты. — Михалыч насыпал полный стакан льда и налил туда «Мартини».

Чтобы не обижать капитана, Танин взял стакан и сделал несколько глотков.

— Вообще-то я недавно хожу под парусом, — продолжил бородач, — всего второй сезон, но воды не боюсь. Ведь как Высоцкий пел: «Океан с нами заодно». Ты можешь меня спросить, зачем мне все это? Я ведь из-за яхты жену бросил, дочь, домик здесь неподалеку купил небольшой, трехэтажный. Как только лето наступает, сюда перебираюсь с Шубой и Яшкой, чтобы научиться быть независимым от сиюминутных материальных устремлений. Яшка, кстати, — добавил он, — лучший стрелок в городе.

Бородач раскурил огромную гаванскую сигару.

— Я вообще, наверное, скоро философом стану, — выпуская ароматный дым, мечтательно произнес Михалыч. — И вот зачем. Недавно, например, «Ролекс» свой утопил, и что? Раньше бы со злости всю морду кому-нибудь разбил. А теперь рюмку текилы выпил — и забыл. Текилу будешь?

Он выудил откуда-то бутылку «Камино реал» и две рюмки.