Лютая мораль

Владимир молча поднялся с дивана и включил проигрыватель для лазерных дисков. Широкими волнами в комнату вплыл низкий грудной голос Нины Саймон.

— Так лучше? — улыбнулся он.

— Под это не танцуют, — разочарованно тряхнула головой красотка.

— Давай попробуем, — Танин резко перешел на «ты», не боясь, что такую разборчивую особу, как Стася, покоробит его фамильярность.

Женщина лениво встала с дивана и подошла к Китайцу. Она была на несколько сантиметров выше его — он не разрешил ей снять босоножки. Стася с беззаботной грацией капризной девчонки, которой все позволено ее папой-мафиози, стянула с Танина пиджак. Увидев кобуру, она тронула рукоятку «макарова» и вынула пистолет.

— Так ты знаешь про эти десять процентов? — Владимир притянул ее к себе и обнял.

Стасина рука с пистолетом оказалась у нее за спиной.

— Знаю. Меня это не очень интересует, — улыбнулась она, отстраняясь и шутливо целясь в Китайца. — Ты не боишься, что он выстрелит?

— Это не смешно, — нахмурился Танин.

— Ты нервничаешь?

— У меня нет причин нервничать, просто я не хочу мешать кислое с пресным, — с упрямым видом сказал он.

— Ты считаешь нашу встречу чем-то пресным? — натянуто хихикнула она.

— Я считаю ее острой приправой к причудливому блюду, которое мне только еще предстоит отведать… — засмеялся он.

— Повеяло чем-то китайским… — напряженно всматриваясь в лицо партнера, проговорила Стася.

— То есть?

— Хитрое восточное красноречие, уклончивое и опасное…

— У тебя богатое воображение. — Он снова притянул Стасю к себе и, несмотря на ее протесты, зажал ей рот долгим поцелуем.

Едва его руки легли на голую спину женщины, его пронзило жгучее желание. Стасин рот был нежным и влажным. Когда поцелуй был прерван, она не оттолкнула детектива, а, наоборот, обняла за талию, бросив «ПМ» на кресло. Он взял ее голову в ладони и принялся медленно, сдерживая желание, становившееся с каждой секундой все более неукротимым, целовать ее пылавшее от возбуждения лицо. Потом нашел «молнию» на платье, расстегнул и заставил его соскользнуть на пол. Стася осталась в узких черных трусиках. Ее пальцы лихорадочно теребили пуговицы на его рубашке, потом сделали попытку расстегнуть ремень.

Когда, нагие и нетерпеливые, они оказались в спальне, на кровати, Китаец без промедления овладел ею. Стася вздрагивала и стонала, подчиняясь его воле. Ее тело было гибким и податливым, словно зрелая виноградная лоза, не утратившая упругости и силы. И он, как опытный садовод, заставлял ее то стелиться по земле, то подвязывал, вознося навстречу солнцу плотской радости, то позволял изгибаться, следуя естественным контурам. Едва она затихла, обессиленная наслаждением и полная сонного покоя, он снова вошел в нее. На этот раз красотка была еще покорнее и откровеннее.

Наконец, отяжелевшие и потные, они разомкнули объятия, и тогда Стася засмеялась глухим, счастливым смехом удовлетворенной женщины. Владимир протянул руку, взял с тумбочки сигареты и щелкнул зажигалкой.

— Ты так молчалив в постели, — затянувшись, сказала она.

— Ученики Конфуция говорили о нем: «Учитель был ровен, полон достоинства, почтителен и вежлив, но с сознанием собственного достоинства — и всегда спокоен. В личной жизни — умерен и приличен. Не ел много, когда ел — не говорил, когда был в постели — тоже молчал…» — с улыбкой процитировал Китаец.

— Это твой идеал? — снова засмеялась Стася.

— Отчасти, — уклончиво ответил Танин, — я в большей степени романтик, чем среднестатистический китаец. Мой отец был русским. Мне нравится испытывать себя на прочность, а не просто, как ты сказала, «отрабатывать гонорар».

— Приятное с полезным? — иронично взглянула на него женщина.

— В этом нет ничего зазорного.

— Ты произнес эту фразу совсем как среднестатистический китаец, — усмехнулась она, — но женщины, наверное, многое тебе прощают… — Она лукаво улыбнулась.

— Они не прощают мне главный мой порок… или достоинство? Скорее просто свойство.

— Каково же твое главное свойство? — Стася пристально глядела на него, изредка щурясь от едкого дыма.

— Непостоянство. Есть такая книга «И-Цзын», так вот, я чувствую себя ее частицей — сплошные перемены!

— Ты меня пугаешь. — Жеманно гримасничая, она провела ладонью по гладкой коже на его груди.

— А твой приятель тебя не пугает?

— Что ты к нему прицепился? — раздраженно фыркнула красотка.

— Ладно, черт с ним. — Китаец невозмутимо посмотрел на любовницу. — Что ты будешь делать с акциями «Золотого рога»?

— Простой ты, — насмешливо хмыкнула женщина, — они мне еще не принадлежат, и не знаю, будут ли принадлежать… — она зевнула, прикрывая рот ладонью, — и потом, какое тебе дело?

— Вначале ты говорила, что я хитрый… — Он скосил на нее свои лукавые глаза. — Твоя главная черта — та же, что и у меня: непостоянство. Кстати, тебе никто не предлагал купить акции?

— Нет. — Стася удивленно посмотрела на Танина. — Думаю, ты докажешь, что моя сестра ни при чем и мне не придется владеть этими чертовыми акциями. Думаешь, кто-то на них покушается?

— Вполне возможно, — пожал плечами Китаец. — А что ты думаешь об Ильиной?