Лютая мораль

— Я такого насмотрелась, — наконец начала она свою повесть, — ты даже не представляешь. Неужели ты хочешь, чтобы я рассказывала тебе обо всяких кутежах, попойках и разборках? Мы, например, с ним ругались каждый день. Он любит поскандалить и всегда сам провоцировал ссоры. Шпионил за мной, как будто я какая-нибудь Вера Засулич или Крупская, — она тихо рассмеялась, — я несколько раз теряла сотовый, он мне снова и снова покупал… Возил по курортам, по ресторанам, водил по бутикам. Сам любил примерять на меня шмотки, прямо в магазине… Сдвинутый! «Телков» менял каждые два месяца, да и вообще с людьми обращался по-хамски. Иногда, конечно, мог и добреньким, вежливым прикинуться, но надолго его не хватало. Такое ощущение, что его грызет какая-то тайная ненависть или зависть… — Юля вдруг умолкла.

— Зависть? — переспросил Китаец.

— Да. — Девушка просунула руки Танину под мышки и положила ладони ему на лопатки.

От этого ее движения объятия приняли еще более интимный характер. Теперь ее рот открывался и закрывался на уровне его губ, и малейшее сокращение расстояния между танцующими грозило перерасти в касание и поцелуй.

— Он приставил ко мне своего человека, что-то вроде шпиона и телохранителя в одном лице, — дрогнувшим не то от воспоминаний, не то от близости губ Китайца голосом продолжала Юля, — не буду называть его имя. Парень оказался не просто смазливым, но еще и не дураком. Мы начали с вражды, а потом подружились. И, более того, стали любовниками.

— Интересно, — шепотом произнес Владимир, — когда это было?

— Три месяца назад. — Девушка подняла на сыщика глаза и нестерпимо пристально стала глядеть ему в лицо — предыдущие фразы она произносила, потупив взор. — Клянусь, когда я в первый раз поцеловала его, то думала вовсе не о близости с ним. Меня не пожирала страсть и все такое прочее… Мне казалось, что нет способа лучше отомстить Таксисту. Я уже тогда хотела избавиться от него. Да, со стороны кажется, что жены и любовницы таких вот мафиози счастливы, но это далеко не так. Я соблазнилась райской жизнью, но спустя два месяца поняла, в какое дерьмо вляпалась!

— И от отчаяния и ненависти завела роман, — продолжил за нее Китаец.

Глаза Юли лукаво сузились, потом она чуть подалась вперед — так, что коснулась ртом губ Танина. Какую-то секунду она медлила, решая, продолжить поцелуй или оторвать губы, — ждала инициативы от Китайца. Но он, словно назло ей, сохранял статус-кво. Поцелуй умер, не успев родиться. Девушка отвернулась и даже немного отстранилась. Ее лицо передернуло от досады и возмущения.

— Боишься? — с вызовом спросила она. — Его, Таксиста?

— Себя, — невозмутимо ответил детектив, — мне нужно сохранять трезвость.

— Ты такой влюбчивый? — насмешливо усмехнулась Юля.

— Еще какой! — пошутил Китаец. — Итак, ты подружилась с телохранителем…

— Подружилась — это слабо сказано, — хихикнула она, — мы вдвоем потешались над Таксистом. Наша взаимная жадность объяснялась обидой на Таксиста. Он всех унижал и презирал. Конечно, такие, как Диман или Славик, не способны унывать по поводу того, что их человеческое достоинство кто-то превращает в промокашку, но такой, как… — она осеклась, — в общем, все это далеко зашло. И однажды наш деспот обо всем узнал. Мы сначала не поняли, что произошло… А потом мой телохранитель пропал, — Юлин голос слезливо дрогнул, — а Таксист устроил мне настоящую Варфоломеевскую ночь. Но мне кажется, что в душе он был рад…

— Тому, что ты изменила ему? — недоверчиво спросил Танин.

— Да, — с загадочно-торжествующим видом сказала Юля, — понимаешь, человек, которого снедает обида и ненависть, каждый плохой и неблагодарный поступок ближнего рассматривает как повод еще раз убедиться в том, насколько он прав в своей мизантропии. В глубине души он ловит от всего этого извращенный кайф.

— Ты не обделена психологическим чутьем, — улыбнулся Китаец.

— Еще бы! Моя психология идет от самой жизни. Просто надо уметь наблюдать и делать выводы, — гордо посмотрела на Китайца девушка.

— А как ты думаешь, что случилось с твоим горе-шпионом?

— Слышала, что его грохнули, а перед этим пытали. Это по плечу Таксисту, — язвительно усмехнулась она, — но это еще не все. Мой, как ты выразился, горе-шпион рассказал мне кое-что о самом Таксисте.

Танин весь обратился в слух.

— Да, представь себе, откровенничал со мной… И я узнала, откуда это дурацкое прозвище. Таксист ведь и вправду раньше был таксистом, пока не стал отморозком. Снюхался с какими-то преступными элементами и затеял все эту канитель. — Юля с измученным видом взглянула на партнера. — Слушай, давай сядем и выпьем.

Китаец довольно улыбнулся. Они сели за столик, где их уже ожидали виски и пицца.

— Фу, — критическим взором рассматривая это итало-американское кушанье, поморщилась Юля.

— Больше в меню ничего нет. Хорошо, хоть виски нашлось.

Девушка взяла рюмку и поднесла ее к носу.

— Думаешь, ненастоящее? — усмехнулся Танин.

— Да нет, вроде не левое, — удовлетворенно сказала Юля.

Они выпили. Виски приятно обожгло горло.

— Ты разбираешься в напитках, — качнул головой Владимир.