Лютая охота

Как не забыл о том, что утопия, которую проповедовал Малик Ба и ему подобные, его вера в гражданское общество, в священный характер личной свободы, его враждебность по отношению к любой форме государства сбрасывали со счетов реальность, от которой никуда не денешься: государство есть свод законов и правил, которые группа людей создает себе, чтобы не погрязнуть в войне всех против всех. И нет такого сообщества, которое, пройдя все стадии развития – и зоологический индивидуализм, и первобытно-общинный строй, и феодализм, – не обзавелось бы государством, обладающим силой и властью, чтобы защитить эти правила.

– Я дважды вспылил, – сказал Малик Ба, – а они принялись выворачивать мне руки и сначала бросили лицом на капот, а потом столкнули на землю. Мне чуть не сломали запястье, и потом несколько дней очень болела голова от удара об асфальт… Вот как обращаются здесь с такими, как я…

Он болезненно поморщился:

– Казалось бы, Франция – не расистская страна. Но объясните мне тогда, почему так мало чернокожих в Национальном собрании, в муниципальных советах, в медийных программах, на телевидении? Вы знаете, что телевидение в последние годы становится все скучнее и однообразнее? Несколько личностей, известных как «противники белых», сдали позиции: я читал об этом статью.

Он прищурился и улыбнулся:

– Но вы ничего не выигрываете, потому что у нас есть свои и поэты, и музыканты. Вам известно, почему поэты охотнее пишут о бедных, чем о богатых? Потому что бедные гораздо богаче богатеев, а богатые гораздо беднее бедняков… Бедняки богаты своими страданиями, своей историей. Страдание созидает, а богатство разрушает.

– Давайте поговорим о Кевине, – сказала Самира, уже начавшая подавать признаки нетерпения.

Гигант внимательно на нее взглянул:

– Дело в том, что Кевина уже давно никто не видел. Я думал, что он уехал к родителям… Вы им звонили?

– Да, – ответил Сервас. – Там его нет. Они уже недели две его не видели.

На этот раз Малик Ба вдруг встревожился.

– Он совсем недавно сказал нам, что собирается к ним заехать. С нами он провел несколько дней. Кевин всегда появлялся и исчезал, ничего не объясняя. У нас это обычное дело. Каждый свободен выбирать, куда ему идти.

Красивое лицо Малика Ба помрачнело. Он дернул себя за бороду.

– Вообще-то, он ночует то здесь, то у родителей. Других адресов я не знаю… А что вас пугает? – вдруг спросил он. – Что такое с ним могло случиться?

Из коридора послышались громкие голоса. Сервас достал фото Мусы Сарра и показал Малику.

– Вы его знаете?

Тот прищурился и задумался:

– Нет, а кто это?

Из коридора снова донеслись крики и ругательства. Все повернулись к двери.

– Мне кажется, там что-то происходит с вашим коллегой, – спокойно сказал Малик Ба.

Самира вскочила, за ней Сервас. Они выбежали в коридор и глазам своим не поверили. Лейтенант достал свой табельный пистолет и держал под прицелом кучку людей, которые отчаянно вопили и осыпали его оскорблениями и насмешками.

– Кац, да ты спятил! Ты что творишь, чтоб тебя!

– Они мне швырнули в лицо какую-то дрянь! – запротестовал блондин, опуская оружие.

– Например? – поинтересовалась Самира.

– Стеклянную бутылку и использованный презерватив!

Она хихикнула. Крики и оскорбления разразились с новой силой.

– А ну, заткнитесь! – рявкнула она. – А не то я конфискую всю вашу дурь и посажу вас в кутузку на двадцать четыре часа! И поверьте мне, вы это запомните надолго, как запомнили первый приход! Я уже не говорю о том, что вам даже просто покурить будет запрещено! А про косячок я вообще молчу!

Такая конкретная угроза из уст девицы, затянутой в черную кожу, да еще накрашенной, как для Хеллоуина, подействовала мгновенно.

– А она молодец, а? – расплылся в улыбке Малик Ба, указывая на Самиру и с восхищением ее разглядывая.

– Эй! А вашего мнения никто не спрашивает, договорились? – мгновенно парировала она, испепелив огромного черного Христа взглядом.

Гигант опешил.

– Прошу прощения, – сказал он. – А знаете, мне только что пришла в голову одна вещь, – прибавил он, переводя взгляд черных и блестящих глаз с Серваса на Самиру.

Они замерли, ожидая продолжения.

– Я думаю, что Кевин в последнее время чего-то боялся…

16

Мрачное небо. Черные облака, тонкие и длинные, как струи дыма. Пейзаж и так был мрачный, а тут еще резко поменялась погода, и пошел частый, прямой, холодный дождь. В воздухе поплыл запах сырой земли.

Самира прервала контакт. Дом, выстроенный в три уровня, был снабжен крытой зубчатой галереей и квадратной башенкой, совсем как укрепленный замок в миниатюре. Смотрелся он не просто ветхим, но казалось, вот-вот развалится.

По решетчатым переплетам окон с разбитыми стеклами молотил дождь, кровельные желоба поросли травой, в черные щели можно было просунуть палец. Казалось, дом так и стоял недостроенный, судя по стенам из грубого камня, которые никогда не были знакомы ни со штукатуркой, ни с краской.