Лютица (СИ)

— ему 91 год! Это худший человек на всей земле! Подлец, которому невозможно найти равных! И этот мерзавец вертел Балдуином как марионеткой, который владеет громоздким войском.

— в это сложно поверить, человек не может дожить до такого возраста! В наши дни люди до сорока лет едва доживают!

— да что вы говорите! Он продал душу дьяволу за корабль золота! — пырхнул Симон. — Глядя на вас я бы сказал, что вам далеко за пятьдесят лет!

— великий Ахилл! Я что так старо выгляжу? — ужаснулся грек.

— ну, вы не свежий фрукт, мой грецкий визави!

— вы тоже не майский цветок французский наглец!

— попрошу! Я ещё молод и на многое сгожусь в отличии от вас!

— может быть мы ещё посчитаем у кого больше любовниц? А? — распалился грек, меряясь достоинством с Монфором.

— нет уже. Меня дома ждёт жена, я хоть и ого-го, но заниматься такими измерениями не буду при людях. И вообще! Вы достали меня Дионисий! Я не могу больше с вами беседовать без кубка вина!

— а какое вино вы пьёте? — прищурив глаз спросил грек.

— только лучшее! У меня на родине в Тулузе лучшее вино во всей Европе, никто с ним не сравнится!

— ха ха ха! — засмеялся Дионисий. — Вы мой дорогой друг ещё пожалеете о своих словах!

— с чего бы вдруг? — поправляя свою шевелюру, спросил Симон.

— потому что, когда вы попробуете моего вина, что я сам делал с грецких сортов винограда, вы быстро забудете вашу бурду! — гордо заявил Дионисий.

— вы же двадцать минут назад хотели нас прогнать среди ночи, а сейчас уже предлагает мне выпить вашего вина? Странный вы человек Дионисий!

— ничего подобного! Я только докажу вам, что ваше вино это дешёвое пойло, что бы вы вернувшись домой, вы вспоминали Грецию и мечтали о её вине до конца своих дней! А потом можно и прогнать вас!

— все греки ненормальные! — закричал Монфор…

Монахини тоже начали вести диалог с Радкой и расспрашивать друг о друге всякие подробности, пока все не достигли дверей дома.

— а вот и моя цитадель! Моя обитель цитрусов и сахара! — похвастался грек перед Симоном, сияя как ночная звезда.

— неплохой домик, жаль, что его придётся продать.

— с чего бы это вдруг? Вы что замышляете что-то против меня?

— нет. Мне нет дела до вашего дома.

— тогда в чём смысл ваших слов?

— я вам это расскажу, только когда поем!

— ну ладно гадкий француз так и быть!

— со словами полегче, за оскорбление можно и шпагой схлопотать!

— у меня есть дома охрана из пяти солдат, даже не думайте на меня нападать!

— а вы думайте что говорите, прежде чем открываете рот! — помахав пальцем, сказал француз.

Вся делегация завалилась в гостиную, которую они быстро заполнили собой. Стульев было десять штук, поэтому хватило на всех. Услышав шум снизу, в гостиную спустилась мать Любомира весьма озабоченная незнакомыми голосами. Оказавшись внизу, она едва не столкнулась лбом с Марией, которая напросилась помочь Радке разобраться с едой.

— ой извините, меня… Я Мария, а вы? Ох, я забыла что мы в Болгарии, вы, наверное, не знаете латыни? — замешкавшись, перебирала пальцы от нервов девушка.

— я знаю латынь девушка. — Надежда была удивлена, откуда здесь вообще взялись монахини. И рыцари… Которых она увидела краем глаза, двое из них сидели за столом и беседовали с хозяевами дома. — Меня зовут Надежда, и я мать Любомира.

Увидев свою мать, Любомир встал и сказал всем присутствующим.

— извините, я совсем забыл сказать, что с нами живёт моя мама, прошу вас чтить и уважать, её звать Надежда. — он подошел к матери и прошептал. — Я вам всё объясню позже.

Надежда была в растерянности, не понимая, что здесь вообще происходит, но атмосфера в гостиной была спокойной, и никто не выглядел враждебно. Только огромный здоровяк, который имел не свойственно красивое лицо, внушал некий трепет. Этот же рыцарь заметив взгляд женщины немедленно поднялся задев край стола коленом, от чего тот пошатнулся в сторону.

— извините меня за неуклюжесть! — извинился он перед всеми вокруг и подошел к матери Любомира. Великан стал на колено и взял руку женщины. — Позвольте мне выразить огромную благодарность за то, что вырастили такого благородного и доброго сына! Он хороший человек и приютил нас всех сегодня ночью, спасая от голода и неудобств. — Карло поцеловал руку женщины, и встал, отпуская её.

Надежда впервые такое видела. Оторопев она спросила Любомира на болгарском.

— с ним всё нормально? Он не пьян? Почему этот мужчина так странно себя ведёт?

— мама это крестоносец из Сицилии. — улыбнулся Любомир. — Чёрт его знает, что у них там за обычаи — пожал парень плечами. — Но, он весьма дружелюбен и учтив.

— выглядит он, как адский исполин! — ответила мать, смотря, как Карло возвращается за стол.

Симон Монфор не повторял процедуры Карло, он был ближе всех за столом к женщине, поэтому он просто встал и сделал элегантный поклон, представившись. После этого представления мать и сын вышли на улицу, для личной беседы. У Любомира ушло десять минут на то, чтобы объяснить матери, что произошло в таверне и кто все эти люди.

— зачем вы их привели Любомир, это ведь опасно! — с опаской сказала мать.