Лютица (СИ)

— она ждёт ребёнка и это прекрасно! Если бы у меня было время, я бы вам рассказал свою историю, ведь меня далеко дома, ждёт тоже женщина с ребёнком! — слеза пошла по лицу рыцаря, который глядя на округлый живот Радки представил Луизу, которую уже почти год не видел. — Прошу вас Любомир, если вы мне не верите, помогите с едой женщинам, а я уж обойдусь.

— эй здоровяк, а я? Я тоже хочу есть! — возмутился Симон. — Это так вы другу, который спас вашу жизнь платите?

— да, и моему другу, если можно. — улыбнулся Карло.

— вот начинается! — с улыбкой встрял грек. — Видите Любомир, этот француз жаждет наживы!

— я жажду кусок хлеба остолоп! Ну и бокал вина! — огрызнулся Симон.

— а какого вина? — загорелись глаза грека.

— французского естественно! У нас лучшее вино в мире!

— ха! Это мы ещё посмотрим наглец! Лучше греческого вина, особенно моего, нету во всём мире! — спорил грек, которому всё больше и больше начинал нравиться Симон.

— господи рыцарь! Да встаньте вы уже! — поднял за плечи здоровяка Любомир. — Дионисий не знаю почему, но я им верю. Как то раз один человек в корчме сказал мне, что если человек хочет есть, то в этом нет ничего предосудительного. Тогда я оказался в такой же ситуации, как и чужестранцы, вот только меня унижали мои же земляки! По ним видно, что они меня бы съели, если бы я пришелся им по вкусу, потому что они давно голодают! Они давно могли на нас напасть, но не сделали этого. Я хочу их накормить как гостей.

— так и быть. А вы! Как вас там Монфор, вы ещё пожалеете о своих словах, про вино! — ткнул пальцем в сторону Монфора Дионисий.

— никогда! Наше вино лучшее! — гордо поднял нос Монфор и зачехлил шпагу назад.

— а вы как думаете? Стоит им помочь? — спросил Любомир у Радки.

— мне страшно, ведь я впервые их вижу, но наличие женщин, меня сбивает с толку, эта девушка Василина из болгарской деревни, было бы бесчеловечно их бросить на произвол судьбы среди ночи. Тем самым они от безысходности могут пойти на преступление, ведь что тогда им останется, чтобы выжить?

— за это я вас и люблю моя дорогая. — улыбнулся Любомир целуя Радку. — Вы умная и добрая одновременно.

— господа. Прошу проследовать за мной. — скомандовал Любомир и все восемь человек проследовали к дому Дионисия.

Пока люди шли к дому грека, Любомир решил расспросить здоровяка, пытаясь вычислить, врёт он или говорит правду, хотя уже сейчас Любомир видел в нём только уважение и хорошие манеры.

— расскажите больше о себе Карло. Каким образом вы очутились в этом ужасном крестовом походе? Чего рыцари вообще туда идут? Это же далеко, скорее всего дорого, и вы можете погибнуть в любой момент, если не от чужеродного климата и болезней, так от копья местного населения, которое как видите вас ненавидит.

— это и сложный и простой одновременно вопрос. Уважаемый друг, могу я вас называть другом?

— пока можете.

— так вот Любомир, крестоносцы ранее, до этого мероприятия представляли собой честь и мужество, веру в Бога и чистые идеалы человечности. Я стал крестоносцем, потому что верю в Бога большего всего. Если бы не он, я бы не выжил. — после этого Карло пересказал историю с обманом клерков, о любви к своей жене и том как он страдал, пока был далеко от дома.

В это время грек и Симон тоже начали разговор.

— так что же вы забыли в этом богомерзком рейде? Только не говорите, что вы были ведомы какими-то идеалами! Все давно знают, что крестоносцы врут, убивают и крайне высокомерны! А французы самый мерзкий народ среди всех!

— да что вы такое несёте, вы что антисемит!? Вы снова решили меня оскорбить на ровном месте!? Так вы ещё и моих земляков поганите! Если бы я не хотел есть, я бы вас заколол прямо здесь! — закричал Симон.

— ага! — крикнул грек, немного отдаляясь. — Видите! Вот ваша натура! Я сказал правду, а вы тут же вскипаете, что правда глаза колет!?

— мне колет уши ваша тупость сеньор! — тоже переходя на крик ответил Монфор. — Я вам уже который раз сказал, что было! Я лично отказал, плюнув в лицо Балдуину I! Нынешнему императору Латинской империи, что не пойду убивать людей в Зару ради наживы и прихотей Энрико Дандоло!

— вы действительно плюнули в лицо Балдуину? — с удивлением спросил грек.

— ну вообще-то нет… Это просто фигура речи! Чего вы докопались к словам! — раздраженно пырхнул Монфор.

— а рейд в Византию был чистой воды обманом венецианского подлеца. Так, где же был мой вклад в это мерзкое дело? Скажите мне великий и разумный грек? Вы же грек да?

— да, я грек! А вы что-то против греков имеете?

— в отличие от вас нет!

— ну хоть в этом есть крохи вашего благоразумия! А что там даже был венецианский дож? — округлив глаза, спросил Дионисий.

— а как же! Эта старый хрыщ, эта неумирающий сатана, этот бессмертный антихрист! Который никак не сдохнет! Вы знаете, сколько ему лет? — спросил Симон.

— мне ведомо, что он стар, но года его я не удосужился считать! О нём ходит слава и легенды в кругах торговцев по всему миру!