Лютый беспредел

— Авторитета одного завалил. При депутатской неприкосновенности. Теперь он в земле, а я бегаю. Так получилось.

— Зачем тебе это было нужно?

— Меня не спрашивали, — ответил Александр. — Сходка постановила, мне поручили исполнить. У нас желания не спрашивают.

— Вот и прятался бы у своих подельников, — буркнул Геннадий Ильич.

— Оно, конечно, можно. Только я не хочу к ним обратно. В кои-то веки возможность выпала заново начать жить. Сейчас я чист. Ни судимостей, ни долгов невыплаченных. Никто не спросит с меня. Мастырь новую ксиву и живи.

— Ты серьезно?

— Серьезней некуда, брат, — сказал Александр. — Мне сороковник, а здоровье, как у восьмидесятилетнего хрыча. Еще одну отсидку не вытяну. Спрыгивать надо. Подсобишь?

Геннадий Ильич вздохнул:

— Приезжай. Где живу, помнишь?

— Склерозом пока не страдаю. Ты только своих подготовь. Мол, брат встал на путь исправления, поживет чуток. У меня половину желудка вырезали, так что жру мало. А спать и на полу могу. Долго не задержусь. Определюсь с документами, работенку найду — и свалю. Люсьен твоя потерпит?

— Она ушла, — коротко сообщил Геннадий Ильич.

Александр присвистнул:

— Чего не поделили?

— Не твое дело. Тема закрыта.

— Как скажешь.

— И с Сергеем держи дистанцию, Саша. Без этой своей блатной романтики. Ему дядя-рецидивист ни к чему.

— Понимаю, — сказал Александр. — Сколько ему? Большой, поди, вымахал?

— Нормальный, — ответил Геннадий Ильич и, поколебавшись, добавил: — Сегодня дома не ночевал.

— Дело молодое.

— В том-то и дело. По молодости ох сколько дров наломать можно.

— Ты, главное, не дави на него, — сказал Александр.

— Не учи ученого. Тоже мне, заступник выискался.

Геннадий Ильич закончил разговор и принялся готовить себе омлет. Жизненный опыт свидетельствовал, что на сытый желудок похмелье переносится легче. Зря он вчера свою норму превысил. Так и сорваться недолго. Вот чего делать нельзя ни в коем случае. У него есть сын, которому нужно быть примером и опорой. Но рога Геннадий Ильич ему припомнит.

Он снова почувствовал гнев. Растишь-растишь детей, выкладываешься, чтобы обеспечить их всем необходимым, а они тебе в душу плюют вместо элементарной благодарности.

В дверь позвонили. Жуя, Геннадий Ильич отправился открывать. Он ждал брата и в недоумении уставился на двух парней лет двадцати, которых увидел перед собой на лестничной площадке. Оба были в кожаных куртках с меховыми воротниками и в спортивных штанах.

— Здравствуйте, — произнес тот, что повыше. — Вы Серегин отец?

— Я, — машинально представился Геннадий Ильич и с усилием проглотил кусок, застрявший в горле.

Он знал, что сейчас услышит. Знал еще до того, как парни стащили с голов свои шерстяные шапочки. В мозгу промелькнула мысль, что нужно не дать им говорить, и тогда все обойдется. Столкнуть их с лестницы? Захлопнуть перед ними дверь и убежать в дальний конец квартиры, зажимая уши?

Геннадий Ильич остался стоять на месте. По его коже побежали мурашки. Он взял себя ладонями за локти.

— Сергея… — выдавил из себя парень. — Сергей… Он во второй больнице.

— Живой?

Парни переглянулись и медленно покачали головами.

— До утра не дотянул, — сказал другой парень. — У него раны тяжелые были. Жизненно несовместимые, так доктор заяснил.

— Несовместимые с жизнью, — поправил товарищ.

Геннадий Ильич почувствовал ледяное спокойствие. Все самое плохое, самое страшное уже произошло. Больше нечего было бояться. Все кончилось.

— Откуда раны? — спросил он.

Парни посмотрели друг на друга и одновременно приготовились бежать. Геннадий Ильич оказался проворнее. Он схватил одного за шкирку и прижал к стене.

— Откуда раны, я спрашиваю?

— Кавказцы… — пробормотал парень. — У нас с ними терки. Пустите!

Он вырвался и бросился вниз, где его уже дожидался товарищ.

— Вторая больница! — выкрикнул кто-то из них на бегу. — Там все узнаете.

— Чего тут у тебя? — спросил незнакомый худой мужчина. — Чуть не сбили с ног.

Геннадий Ильич сфокусировал зрение и увидел, что перед ним стоит состарившийся брат.

— Тут у меня беда, — произнес он. — Сына убили. Сережу. Ты заходи. Мне ехать надо.

Он стал одеваться, не очень понимая, что и куда нужно просовывать и застегивать. Александр стоял столбом в прихожей. Снег таял на его летних туфлях. Геннадий Ильич посмотрел на набежавшие лужицы и подумал, что ему следовало бы посидеть в одиночестве и, может быть, поплакать. Вместо этого он сказал:

— Поставь туфли сушиться на батарею. Я тебе потом что-нибудь найду. У вас с Сережей один размер?

— Не знаю, — растерянно произнес брат.

— Вот и я не знаю, — сказал Геннадий Ильич. — Убили Сережу. Такое может быть?

Брат молчал.

— Поеду. Не помнишь, какая больница?

— Я не знаю, — пробормотал Александр.

— Вспомнил, — кивнул Геннадий Ильич. — Вторая. Мне во вторую больницу нужно. Сергей там.

— Пальто надень, Гена.

— Что?

— Пальто…

— У меня куртка.