Лютый, властный, любимый

— По всему выходит, что… король, — произнес Альтан едва слышно. И добавил чуть громче: — И я запрещаю тебе вмешиваться. Разберусь сам.

— Этого не может быть, — возразил Эмиль. — Даже если предположить, что Карл — неблагодарная скотина, от твоей смерти ему никакой выгоды.

— Замолчи! — цыкнул на него Альтан. — Не хватало еще, чтобы подслушали и донесли. Я разберусь. Убеди прислугу, что я перебрал с алкоголем или съел что-то несвежее на приеме в королевском замке.

— Они не дураки, Аль.

— Хорошо. Пусть будет яд, но из рук леди, которая жаждала меня в мужья. Ревность, месть… Что угодно. Пусть думают, что это я дурак, допустивший оплошность.

А поговорить с Карлом надо. И, желательно, не медля. Если чай из королевских запасов, то, возможно, отравить хотели не Альтана. А яд… Яд оказался единственным, что был под рукой. В то, что отравитель — Карл, Альтан и сам не верил. Король мог избавиться от неугодного человека более простым способом, а яд… женское оружие.

Эмиль запретил Альтану вставать. И пригрозил привязать к кровати, если он ослушается. Хорошо, согласился лично навестить Теону, справиться о ее самочувствии, но вернулся таким смурным, что Альтан не поверил не единому слову. Теона рада, что он жив? Чувствует себя хорошо? Он должен сам в этом убедиться.

Пришлось пойти на хитрость. Альтан притворился спящим, а когда Эмиль вышел из комнаты, тихо пробрался в спальню к Теоне. Крадучись, как вор, в собственном доме.

Мышка… спала. Маленькая, бледная… И заметно, что веки припухли от слез. Альтан опустился на колени возле ее кровати… и начал молиться. Он никогда и ничего не просил, разве что удачи у покровителя, когда еще был простым воином. Чародеи выше веры, в их руках власть и право творить собственные чудеса. Но теперь он молил — за Теону. Он просил для нее здоровья и счастья с тем, кто будет ее достоин. И избавления от истинной связи, которая заставляет ее любить чудовище.

Видеть ужас в глазах Мышки, когда она проснулась, было больно. Чуть позже она слабо улыбнулась, но это притворство. Истинные чувства выдал взгляд. Альтан знал, что должен что-то сказать: попросить прощения, пообещать, что подобное никогда не повториться, но не мог вымолвить ни слова.

— Милорд, я рада, что вам лучше, — произнесла Теона.

Ее голос дрожал, не позволяя усомниться, что она боится мужа.

— Прости, я не хотел…

Альтан запнулся. Чего он не хотел? Переспать с женой? Лишить ее девственности и сделать своей? Вранье, он мечтал об этом. Не хотел причинить ей боль? Взять силой? Порвать, как зверь, ради собственного удовольствия? Тоже вранье. Ему было плевать.

— Я знаю, милорд. В том нет вашей вины, и я не храню обиду. Нет нужды извиняться.

Знает, значит. Он просил Эмиля не оправдывать его, но друг поступил так, как считал нужным.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты добра, Теона, — пробормотал Альтан, ощущая себя ничтожеством.

Необычное чувство. Он с детства привык полагаться на силу, а позже испытал и могущество, позволяющее ему свысока смотреть на людей. На колени же его заставила опуститься маленькая и слабая женщина, причем не собственной волей, а характером и отношением, которого он не заслуживал.

— Милорд, пожалуйста, встаньте, — попросила она. — Мне неловко, что вы… на полу. И вы ошибаетесь, во мне нет доброты. Вам не понравится… моя просьба.

Альтан поднялся, превозмогая слабость. Хорошо бы добраться до кровати на собственных ногах, и уж точно не стоит пугать Теону обмороком. Она упорно продолжала величать его «милордом», сохраняя дистанцию. И он догадывался, о чем она попросит.

— Я слушаю, Теона.

Он облокотился на спинку стула, чтобы не упасть.

— Милорд, вы были правы… — Она вздохнула и натянула одеяло до подбородка, словно прячась заранее. — Я не смогу… быть вам хорошей женой. Я не… подхожу… вам. — Она запиналась почти на каждом слове, а потом вдруг затараторила скороговоркой: — Вы просили сказать, если мне не понравится. И обещали, что услышите и поймете. Так вот, я прошу, не надо!

Она не верила, что он послушается. Альтан понимал это, наблюдая за тем, как дрожат пальцы, вцепившиеся в край одеяла, за отчаянием во взгляде, за незамеченной слезинкой, застывшей в уголке глаза.

— Ты хочешь, чтобы я не прикасался к тебе.

Он не спросил, но подвел итог ее бессвязной речи.

Теона неуверенно кивнула.

— Я услышал и понял. — Хотелось со всей силы треснуть кулаком по собственному лбу. Может, и хорошо, что сил не осталось. — И сделаю так, как ты хочешь.

— Спасибо, — вежливо поблагодарила она. — Милорд, я понимаю, что вам… вы можете… только я не хочу знать…

Альтан едва догадался, что Теона пытается сказать. Как же унизительно, когда жена посылает мужа к любовнице. Но он и это заслужил.

— Теона, я не хочу сейчас это обсуждать, — перебил ее он. — Скоро мы уедем в провинцию. Думаю, мы вернемся к этому разговору позже, когда ты поправишься и отдохнешь.

Безумно хотелось поцеловать Мышку. Или просто дотронуться — убедиться, что она ему не чудится. Но ведь нельзя. Теперь нельзя, он обещал.

В дверь постучали.