Ливень

— Я тоже пробовала объяснить ему это, мистер Кинкэйд, но не преуспела в своем желании.

— Тут уж ничего не поделаешь, — вздохнул доктор.

— У него всегда была тяга к подобным делам?

— Безнадежным, вы имеете в виду?

— Почему вы называете это дело безнадежным?

— Видите ли, в мире всегда было много негодяев разных мастей, и я не думаю, что это когда-нибудь изменится. Во время экономического кризиса одни люди вынуждены страдать, тогда как другие наживаются на их страданиях. Есть и такие, кто не в силах справиться с ситуацией и со своим эмоциями… Они вымещают гнев на всех подряд. Соответственно, увеличивается число преступлений — краж, разбойных нападений и даже убийств. Не желая, впрочем, прослыть старым ворчуном, хочу добавить, что такие времена пробуждают в людях не лучшие их качества. А может быть, наоборот, самые прекрасные?

— Да, если речь идет о мистере Рейнуотере.

— Знаете, Дэвид неизменно вставал на сторону обиженных. Мне кажется, он чувствует себя немного неловко за те блага, которыми был наделен с самого рождения.

Элла не решилась бы спросить, что это за блага, но доктор Кинкэйд сам ей об этом рассказал:

— Отец Дэвида унаследовал тысячи акров плодородной земли, что позволило ему выращивать хлопок и активно торговать им. Он заработал на этом очень много денег. Дэвид изучал коммерцию, причем весьма успешно, готовясь со временем возглавить семейный бизнес. Уже в колледже он знал об агротехнике хлопка больше, чем многие практики, занимавшиеся им не одно десятилетие. Затем он поступил в университет и ко времени его окончания продавал свой хлопок по очень выгодной цене, так что окрестные фермеры начали обращаться к нему как к посреднику при торговле. В общем, дела у него шли прекрасно. Теперь все земли находятся в его владении. Другое дело, что спрос сейчас невелик, и Дэвид обрабатывает лишь часть площадей. Однако ему удалось сохранить всех арендаторов. За последние год-два доходы от продаж значительно сократились, но, когда кризис наконец закончится, ситуация, безусловно, изменится к лучшему. Что же, земля есть земля, и хлопок всегда будет нужен.

Из всего этого стало ясно, что у Дэвида Рейнуотера весьма приличное состояние.

— Почему же онприехал сюда? — спросила Элла. — С такими деньгами он мог бы жить где угодно.

— Он хотел быть поближе к нам. Думаю, после того, как Дэвиду сообщили его диагноз и сказали, что болезнь неизлечима, он пожелал провести остаток жизни рядом с родными людьми, а кроме миссис Кинкэйд и меня, у него никого нет.

— Он не был женат?

— Нет, но вовсе не из-за недостатка желающих отвести его к алтарю, — улыбнулся доктор. — Едва ли не каждая девушка в северном Техасе мечтала выйти за него замуж, ведь Дэвид привлекательный мужчина. Боюсь только, среди его почитательниц было немало меркантильных. Как-то раз я спросил Дэвида, почему он остался холостяком, когда столько прекрасных дам буквально вешались ему на шею. Он ответил, что всегда искал женщину, которая любила бы его самого, а не его деньги.

Элла отвела глаза, а доктор задумчиво потер висок и продолжил:

— Сейчас жена была бы ему очень нужна. Хотел бы я знать, не жалеет ли Дэвид о своем решении остаться холостым. — Он покачал головой. — Впрочем, это не в его правилах — жалеть о чем-либо.

Элла все еще удивлялась тому, что Рейнуотер из всех возможных вариантов выбрал ее скромный пансион.

— Он вполне мог бы жить в собственном доме, — заметила она.

— У Дэвида есть свой дом, но он оставил его и приехал сюда. Полагаю, ему не хочется доживать в полном одиночестве. Семейная атмосфера стала для него важнее уединения. — Бросив на Эллу задумчивый взгляд, доктор надел шляпу. — Мне на самом деле пора, миссис Баррон. Расскажете потом, какое впечатление произвела на вас статья, которую я привез. Что касается Дэвида, уговор прежний: при малейшем ухудшении сразу звоните мне.

— Разумеется, доктор. Спокойной ночи. Еще раз спасибо за статью.

Попрощавшись с Мердоком Кинкэйдом и закрыв за ним дверь, Элла вернулась в гостиную. Она села около самой яркой лампы и стала читать статью, привезенную доктором. Очень скоро молодая женщина услышала, как к дому подъехала машина. Это мог быть только Рейнуотер.

Он не успел коснуться ручки, а Элла уже распахнула дверь. При виде Дэвида у нее перехватило дыхание.

— Все в порядке, — поспешил успокоить ее Рейнуотер. — Это не моя кровь.

— Господи боже мой!

— Я же говорил вам, что работа грязная. Сами понимаете, я не могу войти в дом в таком виде. Нельзя ли мне воспользоваться душем в сарае?

— Конечно. Я сейчас принесу мыло и полотенце.

— Не могли бы вы также захватить мне чистую одежду? Она в шкафу.

— Да, да, я все принесу.

Рейнуотер пошел к задней двери, выходящей из кухни во двор, а Элла поспешила наверх, в его комнату. Достав из шкафа брюки и рубашку, она после секундного колебания открыла нижний ящик и вытащила оттуда белье и носки.

Ей и раньше, когда они с Маргарет стирали, приходилось касаться его белья, однако сейчас необходимость доставать эти вещи прямо из ящика заставила Эллу самой себе задать вопрос, что она, собственно говоря, делает.