Ливень в графстве Регенплатц

– Откуда эта кровь?

– Ничего страшного, – как можно спокойнее отвечала Магда. – Просто мальчик укололся о брошь.

– Просто укололся? До крови? О какую брошь? Откуда она взялась в его руке?

– Мы не уследили. Юта меняла бельё для Густава, а я отвернулась к сундуку, чтоб приготовить мальчику чистую одежду, Маргарет же играла с малышом и зачем-то дала ему свою брошь. И он нечаянно укололся.

– Что за нерадивые няньки у нас! – громыхнул вошедший в детскую Генрих, который тоже слышал объяснения Магды. – Их следует высечь да выгнать из замка! Одна чуть с лестницы не свалилась с ребёнком на руках…

– С лестницы? – вскинула Магда изумлённый взгляд на дочь.

Та, покачивая на руках сына, кивком головы подтвердила.

– …другая позволила младенцу взять в руки острую вещь! – продолжал негодовать Генрих. – А вы-то, графиня, как позволили внукам?..

– Я уже признала нашу с Ютой вину, – с нервом прервала зятя Магда. – Но, в конце концов, произошла не трагедия, а лишь неприятность, из-за которой не стоит нагнетать скандал, ландграф. Смотрите, Густав даже уже успокоился.

– Значит, по-вашему, возмущение моё беспричинно? – возразил Генрих. – Да, слава Богу, Густав отделался маленькой царапиной, а Берхард слабым синяком…

– У вашего мальчика синяк? – вдруг ужаснулась Магда.

– Да, мама, – едва сдерживая слёзы, вновь подтвердила Патриция. – Берхард ушибся, а у Густава – кровь. Видишь, как всё серьёзно?

Графиня Бренденбруг прекрасно поняла, о чём говорит её дочь. Заклятье Хельги действовало, оно тугим узлом связало меж собой жизни Густава и Берхарда. Но Генрих, не ведая о тайне говоривших женщин, расценил их испуг по-своему, приписав его к их доброте и сочувствию к малым детям.

– Ладно, – смягчившись, произнёс он. – Всё это, конечно, неприятно, но не смертельно. В конце концов, мальчики – будущие воины, в их жизни будет и более жестокая боль.

Однако Магда не слушала зятя. Графиня Бренденбруг медленно приблизилась к Генриху, внимательно вглядываясь в ребёнка, сидевшего у него на руках.

– Так это и есть ваш сын Берхард, ландграф? – глухо спросила она.

– Да, – ответил Генрих, найдя наконец повод для улыбки. – Это Берхард, и с сегодняшнего дня он будет жить в нашей семье, расти вместе с сестрой и братом. Теперь это не мой, а наш сын.

От этих слов Патриция чуть не простонала. Ненависть к пасынку в ней разрасталась с каждым мгновением, и молодая женщина поклялась себе, что пойдёт на любые жертвы, любые преступления, но найдёт способ избавиться от этого мальчишки, освободить от него Густава. И что ещё страшнее, в сердце Патриции пустила корни жестокая обида на мужа, на то, что мужчина, которого она горячо любила, подвергает её душевным пыткам и готовит для неё жизнь полную страданий. Такая обида не скоро проходит, а чаще не исчезает и вовсе. Продолжая покачивать на руках сына, Патриция отошла вглубь комнаты, чтоб скрыть от посторонних боль души своей.

Генрих же ничего не замечал. Он радовался старшему сыну, гордо поднимал его над головой. Потом повернулся и увидел тихо стоявшую в стороне дочь.

– Маргарет! – окликнул её Генрих. – Что ж ты не подходишь к папе? Обычно ты меня встречаешь громким смехом, а сегодня молчишь.

– Я побранила её за баловство, – сообщила графиня Бренденбруг.

– Ах, вот в чём дело. Ну-ка, подойди поближе.

Виновато потупив взор, Маргарет несмело приблизилась к отцу.

– Зачем же ты, озорница, дала братику такую колючую игрушку? – не слишком строго поинтересовался Генрих, склонившись к девочке. – Теперь у него пальчик болит.

– Ему понравилась моя брошка, он сам её попросил, – надув губки, ответила Маргарет.

– Тебе уже три года, и ты должна понимать, что Густав ещё слишком мал и не знает, как обращаться с брошью.

Но Маргарет уже не слушала. Она увидела мальчика, который сидел на руках её отца и крепко держал его за шею, и в её больших зелёных глазах вспыхнуло любопытство.

– А кто этот мальчик? – спросила Маргарет.

– Это тоже твой братик, – мягко улыбнулся Генрих. – Его зовут Берхард. Ему уже исполнился годик.

– А он бегать умеет?

– Умеет. Только не так быстро, как ты.

Генрих присел на корточки и поставил Берхарда на пол. Мальчик с не меньшим интересом рассматривал стоявшую рядом рыжеволосую девочку с большими глазами, похожую на куклу в ярком платье и с шёлковой лентой на голове.

– Хорошо, что умеет бегать, – сказала Маргарет. – А то Густав только лежит, да спит. С ним не интересно.

– Густав ещё очень маленький. Через год он подрастёт и будет бегать вместе с вами.

Маргарет протянула Берхарду руку и предложила:

– Пойдём, я покажу тебе мои игрушки. А потом мы с тобой будем бегать. Мне нравится, когда меня догоняют.

Берхард взял девочку за руку и безропотно пошёл за ней. Генрих остался доволен тем, что его дети так быстро подружились.

– Густав успокоился? – после поинтересовался он у супруги.

– Он заснул, – бесцветно ответила та, продолжая тихонько покачивать младенца.

– Это хорошо. Значит, боль прошла у него. Нам пора идти, Патриция, гости ждут.

– Ты пока иди, а я уложу Густава и последую за тобой.

– Ладно. Только не задерживайся.