Ливия

Свежесть ночного воздуха почти ничего не портило. Кроме музыкантов. Лив ощущала запах пота, исходящий от усердного кларнетиста, и тот факт, что она находилась от него метров за двести, никак не спасал её.

– Не хмурь свой прелестный лобик, дорогая, – Жаннет уже успела раздобыть новый бокал вина. На сей раз белого. – Этот мальчик с дудочкой не так уж плох.

Лив содрогнулась от неожиданности, что её подловили. Да, нехорошо так гримасничать в общественном месте. Она мгновенно успокоила лицо, придав ему абсолютно беспристрастный вид.

– Не так уж плох? – переспросила Лив, теперь недовольство выказывал только её голос. – Этот худощавый, длинновязый человечек с волосами, цвета мокрого песка?

– Он самый, – Жаннет улыбалась, не сводя глаз с кларнетиста. – Думаю, когда его выступление закончится, я попрошу дать мне персональный урок игры на этом чудо-инструменте.

Лив снова поморщилась. Но на этот раз только мысленно.

– Как можно подпускать к себе человека? – она хотела, чтобы вопрос прозвучал тоже лишь мысленно, но слова вырвались сами. – Жаннет! Ты же такая роскошная женщина! Любой вампир был бы счастлив оказаться рядом с тобой. Тем более, по твоему приглашению. А ты тащишь к себе в постель человека?

Выпалив всё это Лив вдруг испугалась, что подруга обидится. Но на лице Жаннет играла всё та же озорная улыбка.

– Ах, Лив, ты ещё так юна! И так неопытна. Ты не знала никого, кроме своего Андрэ, который, уверенна, в постели не менее консервативен, чем на работе.

Лив напряженно сжала челюсти.

– Вижу, злишься, – Жаннет сделала очередной глоток и взглянула на Лив поверх бокала. – Значит, я попала в точку. Ну, ничего, консерваторы тоже бывают хороши. По крайней мере, они с завидной регулярностью исполняют свой супружеский долг.

Лив проклинала себя за то, что завязала этот разговор. Но теперь деваться было некуда. О мужчинах Жаннет любила поговорить больше всего, а они и так до сих пор болтали на совершенно посторонние темы.

– А этот паренёк горяч, – продолжала австралийка. – Сразу видно. Лет двадцать пять – шесть, – прикинула она. – Будем надеяться, у него останутся силы для достойного завершения этой прелестной ночи.

Лив заметила, что кларнетист встретился взглядом с её подругой.

«В его глазах пляшут те же бесы, что и у неё, – про себя отметила она. – Можно не сомневаться, ночь они завершат достойно».

Ей же оставалось только найти Андрэ и попросить, чтобы их самолёт поскорей взлетел в воздух. Каких-нибудь пару часов, и она окажется дома, в своей надёжной крепости. Подальше от людей с их запахами, винами и похотливыми взглядами. Там можно будет принять прохладный душ вместе с её консервативным Андрэ. Консервативным? Да что может Жаннет знать о нём?! Или… Они давно работают вместе. Ещё с тех пор, когда Лив была совсем маленькой. Слишком маленькой, чтобы быть своему мужу настоящей женой. А может быть, он знал австралийку и раньше. Она ведь говорила, что её предок был учеником Андрэ. Неважно. Конечно же, у её мужа было много женщин до неё. И, вполне возможно, Жаннет была в их числе. Андрэ мужчина, к тому же – вампир. А у вампиров любой голод чувствуется очень остро.

7. Кукла

– Было бы глупо утверждать, что мне не понравился вкус её крови, – Лив рассказывала мужу об Анжелике.

Они стояли на веранде своего дома и смотрели, как Солнце медленно поднимается над морской гладью. – Но сам тот факт, что пришлось укусить эту милую девочку, малоприятен. Я почувствовала себя дикаркой.

– Видела вчера девушку в алом платье? – спросил Андрэ, одной рукой притягивая к себе покрепче супругу. – У неё пьют прямо из горла.

– Да, я так и подумала. На ней было подозрительно широкое колье. Но родители меня воспитывали иначе. И ты тоже. Я вот думаю об Артуре… Неужели он теперь питается, как животное?

– Милая, но он и раньше так питался, – сказал Андрэ, словно в этом не было ничего нового. – Или тебе не приходилось видеть его «за едой»?

Лив на минуту задумалась. Да, в самом деле, в детстве она никогда не видела, как ест её брат. А ей самой кровь наливали в маленькую детскую чашечку с розовыми цветочками. Она смутно помнила родителей. Сохранились лишь обрывки воспоминаний. Например, как женщина с длинными каштановыми волосами пела, сидя на подоконнике высокого окна в бабушкином доме. А за окном шёл дождь. Как сильные руки высокого мужчины подхватывали её, маленькую, и подбрасывали высоко вверх. Его лицо помнилось Лив ещё менее отчетливо, чем материнское. Мама называла дом бабушкиным. Никто не знал, имеет ли она в виду свою бабушку, или бабушку Лив и Артура. В любом случае ничья бабушка в этом доме никогда не появлялась.