Ливонская чума

Харузин то и дело задирал голову. То на окошко горницы посмотрит — окошко мутное, хотя забрано не бычьим пузырем, как в домах среднего достатка, а настоящей тонкой слюдой с разводами; то на небо. Он постоянно помнил о том, что там, закрытая толстым слоем облаков, невидная в дневном свете, сторожит комета.

«Что тебе надо от нас, хвостатое чудище? — бормотал Харузин. — Откуда ты прилетело? Видело ли межгалактический корабль „Энтерпрайз“ с капитаном Пикардом на борту? Или иные какие корабли тебе встречались? Мелькало ли ты в небесах других миров, о которых догадывались наши фантасты? Может быть, ты — та самая комета, что прилетала к Земле в 1997-м году, а еще прежде видела рождение Христа? Жаль, что не я делал доклад по кометам — я бы знал тогда, кто ты такая…»

Окошечко наверху вдруг задвигалось, по-иному отразило свет, блеснуло и чуть приотворилось. На двор глянуло веселое лицо Лавра.

— Эй, Сванильдо! — крикнул он сверху. — Ты что там топчешься, ровно петух?

— Какой еще петух? — стараясь не ощущать прилива радости, Харузин поднял голову и встретился взглядом с блестящими глазами Лавра.

— А который зернышки выискивает, — пояснил Лавр. — Давай, поднимайся к нам. Вижу, у тебя какое-то дело.

Харузин что-то пробормотал, зашел в дом и полез по лесенке наверх, в горницу.

Там было тепло и надышано, сладковато тянуло липовым духом — братья пили мед. Харузин присел, поглядел на них исподлобья. Те сидели рядком, очень похожие между собой, несмотря на разительное различие в одежде. Лавр был в заношенном подряснике и безрукавке поверх него, с деревянным крестом на поясе. Четки у него из веревки с узелками, самые простые, засаленные от частого соприкосновения с пальцами. А лицо — веселое.

Флор же одевался хорошо, добротно и даже модно, как и подобает купцу его положения и достатка. «Красота сапожняя» и «ризы упестревающие» занимали не последнее место в его думах.

Истинный сын торгового города Новгорода, он знал толк в вещах и умел их любить. И даже обзавелся тафьей, что вызывало у Лавра некоторое осуждение. Впрочем, говорил Лавр, был бы под тафьей ум ясный.

Сейчас этот ясный ум был озабочен исключительно некоторыми торговыми сделками. К зиме торговля понемногу затихала, корабли переставали приходить с товаром. Нужно было ждать, пока хорошенько установится санный путь.

Разговоры о проклятой книге и о том, как была найдена и обезврежена ведьма, некая Соледад Милагроса, которая эту книгу украла и пыталась использовать, уже закончились. Лавр немного соскучился по Харузину и теперь обрадовался, увидев того перед собой.

Иногда Сергей представлялся Лаврентию нудноватым, он не понимал самых простых, обыденных вещей и переспрашивал по нескольку раз. Зато бывал так благодарен, получив толковое разъяснение! А порой высказывал забавные и любопытные суждения, которые требовали дополнительного осмысления.

— Хочешь ли меду? — спросил Сергея Флор. — Я попрошу Наталью принести еще ковш.

— Не надо, — отмахнулся Сергей. — Она ворчать будет.

— Ну, — засмеялся Флор, — это ведь не дело, чтобы жена ворчала на мужа!

— Она не на тебя, она на меня ворчать потом будет, — проговорил Сергей и так тяжело вздохнул, что оба брата рассмеялись.

— Да она тебя в черном теле держит, Сванильдо! — воскликнул Лавр.

Харузин безнадежно махнул рукой. Лавр ободряюще похлопал его по плечу.

— Ладно тебе огорчаться. Ну, рассказывай лучше, братец, какие дива ты повидал в чужедальних странах, какие новые недоумения тебя посетили и какая мысль порхает вольной птицею в просторных хоромах твоего ума?

— Ну вот, — сказал Харузин еще безнадежнее, — теперь еще и ты надо мной насмехаешься!

Близнецы расхохотались, сделавшись на миг совершенно одинаковыми.

— Ладно тебе, — махнул наконец рукой Флор, — говорят, ты увидел на небе хвостатую звезду.

Сергей тотчас же вскочил с лавки и схватился за голову.

— Это невыносимо! — закричал он. — Можно подумать, я первый ее обнаружил… Небось, уже давно на нее глазеют и делают различные предположения.

— Зловещие, — вставил Лавр.

— Вот ты мне скажи, брат Лаврентий, — обратился к нему Харузин, — почему просвещенные христианством люди верят в дурные предзнаменования?

— Ну… — протянул Лаврентий. — Какие еще предзнаменования?

— Тебе же сказали — дурные, — посмеиваясь, вставил Флор. У него было непобедимо хорошее настроение.

— Я имел в виду комету, — пояснил Харузин. — Разве это дело — верить в астрологию?

— А у вас, там, откуда ты пришел, верят в астрологию?

— Как тебе сказать… — Харузин задумался. — Она стала частью нашей жизни. Помнишь, мы говорили с тем человеком, Тенебрикусом, из Ордена Святой Марии Белого Меча, о запрещенных книгах? Он еще сказал, что задача его ордена — уничтожить их все. А мы с Натальей хотели его разочаровать. Потому что большинство этих книг уцелело и дожило до наших дней. И теперь издается большими тиражами. «Тайное Знание для всех» продается в любой книжной лавке, между рецептами соусов и косметическими советами.

— Да, — произнес Флор. — Умный человек этот брат Бенедикт — так он, кажется, просил поминать себя в молитвах?