Ливонская ловушка

– Ты быстр на язык, – признала она. – Но я еще не слышала твой настоящий голос.

– Так послушай, – сказал он и потянулся к гитерну.

И вновь, теперь уже ожидаемо, при первых же аккордах наступила тишина. Из лучше освещенного центра зала, где сидел Вальтер, полускрытые колоннами альковы с посетителями в звериных масках походили на пещеры с затаившимися хищниками. Казалось, стоит ему сделать неловкое движение, и они выскочат из логова, чтобы разорвать неосторожную жертву. А остановить их может только одно.

Вальтер крепче сжал свое оружие. Каждая струна гитерна была словно тетива натянутого лука в руках Иво. Каждое слово – точно направленной в цель стрелой.

От горя мне дышать и жить невмочь,
Не обошла меня беда…

привычно завел он, не отрывая взгляда от глаз Зары, долгую песню о жене рыцаря, отправившегося в Крестовый поход, о ее сомнениях и надеждах, об ее отчаянии и всепобеждающей любви. С каждым его словом в лице Зары что-то менялось, словно он пел именно о ней и от каждого его слова зависела сама ее жизнь.

Благо той жене,
Чей милый образ друг с собой возьмет
Туда, в заморские края.
А в родной стране
Ждать будет рыцаря она за годом год,
Печаль привычную тая.
Лишь о тебе одном она грустит:
«Где мой любимый? Жив или убит?
Кто сотворил его таким прекрасным,
Пускай хранит его
В походе долгом и опасном!»[1]

Гитерн смолк. Напряженная тишина повисла в келлере. Глаза хозяйки заведения, окаймленные прорезями в маске, сверкали, как два ограненных бриллианта.

– Браво! – прошептала она. И вдруг, уже в полный голос, повернувшись лицом к альковам-пещерам, выкрикнула, – Браво!

– Браво, браво! – подхватили посетители. Многие из них повскакивали с насиженных мест, выбираясь в залу, в которой совсем недавно отплясывали под звуки флейты, не обращая внимания на самого музыканта. У каждого из них в далекой Германии остались у кого родители, у кого брат или сестра, у кого жена. Песня тронула их за живое, и теперь им хотелось разглядеть певца ближе, пригласить к своему столу, словно он мог, хоть на мгновение, вернуть их в родной край. Но когда самый нетерпеливый, первым обогнув стоящую на пути хозяйку заведения, шагнул к пылающему за ее спиной очагу, сиденье миннезингера было пусто.

Глава 50. Мясник

– Вставай, лежебока!

Марта сильно толкнула мужа в бок, Клаус нехотя потянулся и разлепил глаза. На низком потолке играли солнечные лучи, в комнате было жарко, от плиты тянуло аппетитным запахом свежих блинов. Как ей это удается? Вчера вечером Марта дождалась его возвращения и даже помогла улечься в постель, потому что самого его ноги почти не держали, а с утра успела растопить печь и приготовить завтрак. Откуда в ней столько энергии? И это, несмотря на заметно округлившийся живот, в котором она вынашивает ему наследника. Было бы только, чего наследовать… В голове еще слегка гудело после вчерашних двух или трех кружек эля, пропущенных со старым приятелем – подмастерьем кузнеца Манфредом. О чем они с ним говорили? Кажется, что-то о новых хитроумных замках, которые придумал Манфред, и они вместе обмозговывали, как сделать, чтобы вся слава открытия не досталась вездесущему мастеру. Или нет, об этом они говорили сначала, а потом Манфред рассказывал о пышногрудый Кларе, которая распаляла его так, что…

На этот раз Марта уже не ограничилась толчком. Струя холодной воды мгновенно вырвала из новой сладкой дремы, а голос Марты зазвучал над ухом устрашающим набатом, последний из которых раздавался не в столь уж отдаленное время и гласил о том, что в город пытается прорваться орда неугомонных язычников.

– Эй, ты, пьянчуга! Думаешь, Магнус обрадуется, если придет в лавку раньше тебя, да еще в такой день!

Скинув одеяло, Клаус испуганно вскочил. Неужели он проспал и первые покупатели уже стучатся в запертую дверь? Случись такое, Магнус его просто убьет. И будет прав. После возвращения епископа Альберта город словно встряхнулся от зимней спячки. Купцы привезли новые товары, пышными празднествами по округе прокатываются свадьбы, только успевай поворачиваться! Замешкайся в неподходящий момент – и на замену тотчас найдется десяток других подмастерьев, только и ждущих, чтобы Клаус оступился на ровном месте. И как он мог пропустить звон колокола, отбивающий заутреню? А ведь сегодня одним из первых должен прийти монах Карл за мясом для самого епископа!