Ливонская война

Неизбежное обострение противоречий между прогрессивной для того времени дворянской прослойкой господствующего феодального класса и реакционным боярством не могло ограничиться только областью внутренней политики. Обострение это должно было, естественно, сказаться и в области русской внешней политики, являвшейся органической частью единого процесса образования Русского централизованного государства.

Основные направления внешней политики Русского централизованного государства выявились еще во второй половине XV в., при великом князе Иване III. Они сводились, во-первых, к борьбе на восточных и южных рубежах с татарскими ханствами, возникшими на развалинах Золотой Орды; во-вторых, к борьбе с Великим княжеством Литовским и связанной с ним узами унии Польшей за захваченные литовскими и отчасти польскими феодалами (в руках последних находились западноукраинские земли — Галичина и западная часть Волыни) русские, украинские и белорусские земли; в-третьих, к борьбе на северо-западных границах с агрессией шведских феодалов и Ливонского ордена, стремившихся изолировать Русское государство от необходимого ему естественного и удобного выхода к Балтийскому морю.

При Иване III Русскому государству удалось лишь приступить к осуществлению этой широкой внешнеполитической программы, полного осуществления которой оно добивалось в течение почти трех столетий. Больших успехов в реализации основных задач русской внешней политики удалось добиться Русскому государству в период правления «Избранной рады». В 1552 г. русскими войсками была взята Казань. Однако покорение Казанского ханства было завершено только в 1557 г. и потребовало большого напряжения военных сил государства. С гораздо большей легкостью было осуществлено присоединение Астраханского ханства. В 1556 г. Астрахань без боя была занята войсками Ивана Грозного. Вслед за тем вассальную зависимость от Русского государства признали ногаи — орда Больших Ногаев, кочевавшая в заволжских степях. Князь Больших Ногаев Исмаил стал вассалом русского царя.

Крупные успехи внешней политики «Избранной рады» на восточных рубежах страны объяснялись тем, что в борьбе за присоединение Казани и Астрахани были заинтересованы как дворянство, так и боярство. Все слои феодалов поддерживали в этот момент внешнюю политику правительства компромисса. Поддерживало ее и политически становившееся все более влиятельным и экономически сильным русское купечество.

Положение резко изменилось с началом Ливонской войны, ускорившей обострение боярско-дворянского конфликта. После присоединения Казани и Астрахани особенно остро стала ощущаться необходимость выбора между тремя главными направлениями во внешней политике Русского государства:

1) борьба с Литвой и Польшей за захваченные литовскими и польскими феодалами украинские и белорусские земли, входившие прежде в состав древнерусского государства;

2) борьба с усилившейся крымско-турецкой агрессией;

3) борьба за Прибалтику, борьба за достаточно широкий и удобный выход к Балтийскому морю. Разумеется, всякая попытка одновременного разрешения всех этих задач русской внешней политики была заранее обречена на провал.

Русское государство не могло одновременно вести борьбу с Крымом и Турцией, а также с Польшей, Великим княжеством Литовским, Ливонским орденом и Швецией. Поэтому прежде всего надо было определить, какое звено в общей цепи внешнеполитических задач Русского государства в данный момент следует признать главным.

Тот факт, что в 50—60-е годы XVI столетия в русской внешней политике столкнулись две программы — программа борьбы за Прибалтику и программа борьбы с Крымом и Турцией, определялся международными обстоятельствами и расстановкой классовых и политических сил внутри страны.

В случае прямого столкновения с Литвой и Польшей Русское государство не могло рассчитывать, что ему удастся заручиться помощью сколько-нибудь надежных и сильных союзников. Более того, войну с Литвой и Польшей — это можно было предвидеть заранее — пришлось бы вести в сложных условиях враждебных выступлений против Русского государства как со стороны Крыма и Турции, так и со стороны Швеции и даже Ливонского ордена. Было очевидно, что и на юге и на северо-западе соседи Руси попытаются использовать ее затруднения в борьбе с польскими и литовскими феодалами для осуществления своих агрессивных замыслов. Иными словами, при сложившихся международных условиях русской дипломатии приходилось выбирать только между двумя вариантами внешней политики: крымско-турецким и прибалтийским.

В соответствии с этим в 50—60-х годах и были сформулированы две программы русской внешней политики.