Ливонская война

Крымско-турецкий вариант был связан с громадными затруднениями чисто военного характера. Помимо того, на пути последовательного разрешения крымского и турецкого вопросов стояли и большие политические трудности. Правда, вступая в решительный конфликт с Крымом и Турцией, русское правительство могло рассчитывать на союз с Персией и Германской империей, постоянно находившейся под угрозой турецкого нашествия и потерявшей значительную часть Венгрии. Но в конкретных условиях середины XVI в. для Русского государства гораздо большее военное и политическое значение имела позиция Польши и Литвы. Между тем еще при короле Сигизмунде I польские феодалы пошли на отказ от руководящей роли в Дунайском бассейне. Соперничество Ягеллонов и Габсбургов в Венгрии и Чехии закончилось победой последних. Это было связано с тем, что в политике польского господствующего класса решительно взяла верх программа восточной экспансии, программа феодальной колонизации украинских и белорусских земель. В связи с этим стоит крайне осторожная политика правительства короля Сигизмунда II Августа в турецком вопросе. Польские феодалы стремились сохранить мирные отношения с Оттоманской империей, владения которой подошли вплотную к польским границам. Избежать столкновения с Крымом и Турцией стремились и литовские феодалы, боявшиеся усиления централизованного Русского государства. Литовское магнатство лелеяло реваншистские планы в отношении Русского государства.

При общей враждебности к Русскому государству со стороны польских и литовских феодалов успех борьбы с Турцией и Крымом был, без сомнения, невозможен. Борьба эта могла быть успешной только при условии объединения всех сил Руси, Литвы и Польши. Любая попытка добиться такого объединения сил в середине XVI в. была сопряжена с серьезными уступками Литве и Польше, с отказом Русского государства от одной из основных задач своей внешней политики — с отказом от украинских и белорусских земель. Более того, объединение всех сил Руси, Литвы и Польши для борьбы с турецко-татарской агрессией в конкретных условиях второй половины XVI в. могло произойти лишь на базе их государственного объединения — унии Польши, Литвы и Русского государства. События 70-х годов XVI в. показали, что выдвижение такой внешнеполитической программы нашло бы отклик среди значительной и влиятельной части польских, польско-украинских и даже литовских феодалов. Пример князя Дмитрия Вишневецкого, временно перешедшего на службу к Ивану Грозному, и польских магнатов Миколая Сенявского и Ольбрахта Лаского, самовольно предпринимавших военные авантюры, направленные против Оттоманской империи, свидетельствует о. существовании в 50—60-х годах антитурецкой группировки среди польских и украинских магнатов. Однако идти на осуществление польско-литовско-русской унии в условиях середины и второй половины XVI в. означало предавать национальные интересы Русского государства. События 70-х и последующих годов показали, что, выдвигая план такой унии, польские феодалы прежде всего рассчитывали создать себе благоприятные условия для безудержной экспансии на Востоке. Для папского Рима уния эта была бы одним из этапов католической агрессии на русские земли. В 50—60-х годах курс на соединение с Литвой и Польшей тоже не мог иметь иных последствий.

И в военном, и в политическом отношении гораздо более реальной представлялась программа борьбы за Прибалтику. Здесь могущественному Русскому государству противостоял слабый в военном отношении и постоянно раздираемый внутренними феодальными усобицами противник — Ливония. Главной военной силой в стране являлся духовный рыцарский Орден меченосцев. Владения Ордена были разбросаны по всей стране. В руках орденских властей находилось свыше 50 замков. Магистр Ордена жил в замке Венден (Цесис). Верховной власти магистра подчинялась половина города Риги. В описываемое время военная организация Ордена находилась в полном упадке. Этот жалкий осколок средневековья не был больше серьезной военной силой.