Ливонский поход Ивана Грозного

После этого Замойский приказал свозить хворост и плести корзины, чем армия занята была в течение трех дней. Потом, в ночь с 1-го на 2-ое сентября солдаты начали проводить траншеи: Венгерцы вдоль реки Великой против Покровской башни, Поляки поблизости от них против Свинусской[755]. Они успели в одну ночь приблизиться к самым стенам крепости, причем работу свою производили так тихо и осторожно, что враги заметили происходящее только в полночь. Тогда они открыли учащенную стрельбу, которую не прекращали до самого утра; утром же они попытались сделать вылазку, но неудачно. Потери осаждающих при этой перестрелке оказались ничтожны: четыре убитых и несколько раненых[756].

Работа над устройством траншей продолжалась четыре дня (2, 3, 4, 5 сентября)[757], причем пришлось употребить на это немало труда, так как почва в некоторых местах была камениста[758]. Солдаты работали с замечательным усердием, преодолевая все затруднения и не смущаясь опасностью, угрожавшею им со стороны неприятеля, который, желая уничтожить возводимые укрепления, то производил выстрелы из орудий ядрами весом подчас в 70 фунтов, то скатывал громадные камни, то бросал раскаленные ядра в неприятельские траншеи. При этом Псковитяне, осыпая по обыкновению врагов бранью, говорили: «Где тут вам победить нас! Вы увидите, что мы вас зароем в тех ямах, которые вы под нами копаете, как собак».

От неприятельских выстрелов солдаты, устраивавшие траншеи, прикрывались турами. Видя, что выстрелы со стен и башен мало причиняют вреда осаждающим, Псковитяне сделали отверстия в стенах, поставили здесь пушки и отсюда стали производить стрельбу, но она и теперь была безуспешна: ядра или не долетали до укреплений, или перелетали через неприятельские траншеи. Больше всего страдали Баториевы солдаты от раскаленных ядер, бросаемых из крепости, однако своих осадных работ не прекращали. Работали только Венгерцы и Поляки, а Немцы уклонялись от работ, заявляя, что они возьмутся за них, когда им будет уплачено жалованье. Уклонение это и отказ вызывались нуждою, которая доходила у Немцев до того, что они не стыдились даже побираться; от голодания стала развиваться среди них большая смертность.

Замойский проявлял во время осадных работ свою обычную энергию, распорядительность и неустрашимость, что должно было, конечно, подбодрить солдат[759].

Так проведено было пять траншей вдоль и семь – поперек, причем траншеи были так соединены, что солдаты легко могли сообщаться между собой и подавать друг другу помощь[760]. В ночь с 5-го на 6-ое сентября осаждающие начали ставить в траншеях орудия, а 7-го открыли по городу пальбу[761]. Польские и венгерские батареи имели по 8 пушек, но стрельба производилась только с трех батарей, одной польской и двух венгерских; кроме того, Венгры стреляли с батареи, устроенной за рекою Великою. Поляки, под командой Уровецкого, направляли выстрелы в стену возле Свинусской башни, Венгры, под командой Борнемиссы и Иствана, возле Покровской[762]. Канонада велась непрерывно и ожесточенно, стены лопались и рассыпались, и от сыпавшегося щебня дым стоял столбом. Осажденные стреляли тоже энергично, но были принуждены удалить орудия с тех башен, которые обстреливались осаждающими.

Венгры сделали брешь в стене раньше Поляков, ибо последние должны были потратить больше времени на проведение траншей вследствие того, что пришлось устраивать их на гораздо большем расстоянии, защищать фланги от неприятельских выстрелов и производить канонаду в крепость с той целью, чтобы согнать с многочисленных башен их защитников. Венгры готовы были тотчас же броситься на приступ в сделанный ими пролом, а Баторий готов был дать на это свое согласие. Но Замойский был того мнения, что гораздо безопаснее будет подождать до тех пор, пока Поляки сделают со своих батарей тоже пролом в стене и что пока это не воспоследует, надо разузнать, расширив выстрелами еще более сделанную брешь, удобно ли через нее войти в город. Мнение канцлера было принято, хотя некоторым отсрочка штурма казалось вредной ввиду того, что недостаточный запас пороха скоро мог совсем выйти[763]. Так Поляки сделали тоже пролом в стене. Между тем Венгры все рвались на приступ. Чтоб подействовать на короля, привели к нему какого-то гайдука[764], который заявил, что ему удалось подкрасться к бреши, сделанной Венграми, что он осмотрел ее со всех сторон и думает, что взобраться в нее по грудам мусора, навалившегося у нее вследствие выстрелов, будет весьма легко. Замойский, Фаренсбах и Вейер не особенно верили словам гайдука и советовали королю послать сперва к проломам для осмотра несколько десятков надежных солдат, а потом уже решать вопрос, идти ли на приступ или нет. Король последовал этому совету.