Лизаветина загадка

– Что, пришли меня утешать? – прервала мои мысли Кармен. – Думали, я тут вены себе режу от горя? Зря надеялись. Она права, я никогда его не любила. Я прекрасно знала, что они спят. Просто я не ревновала его. Мне было все равно. Я хотела, чтобы все узнали об этом. Знаете почему? Потому что за это он купил бы мне шубу! Вот так! Что, не ожидали? Так что не лезьте ко мне! Оставьте меня в покое!..

– Вас ждут внизу. Возьмите паспорт. И… его документы тоже.

Спустившись вниз, я увидел, что людей в холле стало еще больше. Пришли официанты и уборщики номеров, кое-кто из постояльцев-поляков, появились представители турагентств, да и просто любопытствующие из тех, кто находился в этот час в отеле. Завидев меня издалека, ко мне подбежал повар, он был напуган, хотя и обратился ко мне с обычным угодливым выражением лица:

– Вы, конечно, знаете, что мы делаем все от нас зависящее, чтобы наши дорогие гости чувствовали себя превосходно, невзирая на известные трудности, – начал он по-восточному издалека. Суть его просьбы сводилась к тому, чтобы при разговоре с инспектором я выступил на его стороне и подтвердил, что к кухне никаких жалоб не имею. – Понимаете, я головой отвечаю за кухню. И мистер Николя никоим образом не мог отравиться на нашей кухне. Я гарантирую, что с продуктами у нас полный порядок.

– Почему вы думаете, что он отравился?

– Врач мне сказал. Я уверен, все дело в том, что мистер Николя перебрал с алкоголем. Он изрядно выпил вчера в баре. Мои ребята видели, что он на ногах стоять не мог, когда они закончили. А ведь они до двух ночи тут сидели.

– С кем сидели?

– Как с кем? С вашим другом, итальянцем, мистером Луиджи.

Пронзившая меня догадка за доли секунды превратилась в уверенность, как будто где-то глубоко внутри я и до этого допускал мысль о том, что Луиджи приложил руку к смерти Николя, но не осмеливался думать об этом всерьез. Если бы мы меня спросили, мог ли Луиджи убить человека, я бы ответил, что да. Мог ли он отравить Николя – мог, если бы только это играло ему на руку, а это было не так. Думаю, он не собирался его убивать, а хотел отправить на пару дней в больницу, таким образом ему удалось бы избавиться от него на оставшееся время. Конечно, он заранее знал, что в больницу жену не пустят, расчет был на то, что она погрустит здесь немного, а потом уедет домой и обо всем забудет. Вероятно, он посчитал, что другого способа прекратить эту, ставшую невыносимой для него связь, нет. Но в больнице что-то пошло не так, возможно, ошиблись врачи, или у Николя были какие-то неполадки со здоровьем. Теперь мне было ясно, почему Луиджи сам на себя не похож. Почему он побледнел как полотно, когда узнал, что отправил Николя на тот свет. Почему поднял свои дипломатические связи. И почему не дал будить меня ночью – чтобы я не заметил чего-нибудь такого, чего знать не следовало.

Я вспомнил, как много раз он в открытую признавался в том, как сильно ненавидит Николя и как хочет растерзать его. У меня и сейчас не возникло никаких сомнений на этот счет – он был искренен и говорил это лишь потому, что и сам был уверен: все это только слова, которые он и не думал претворять в жизнь. Не было у него никаких коварных планов, и ничего он не просчитывал заранее. Он скорее ударил бы Николя, и давно бы уже сделал это, если бы не знал, что тогда навечно станет врагом для своей жены. Вероятно, вчера, в очередной раз доведенный до отчаяния, он вдруг нашел способ вывести соперника из игры; ему и нужно-то было выиграть для себя всего четыре дня. Напоить Николя труда не составляло: приглашение выпить за чужой счет он, конечно, воспринял как очередной подарок судьбы и не увидел в этом никакого подвоха. Я невольно нашел глазами Луиджи. Он почувствовал мой взгляд, обернулся и посмотрел прямо на меня. По его лицу я понял, что, к сожалению, я, кажется, не ошибся. Видимо, он прочитал это в моем взгляде, потому что вдруг сорвался с места и двинулся на меня быстрыми шагами:

– Черт возьми, не смотри на меня так! Мне и так сейчас хуже некуда, неужели ты не можешь меня понять?..