Лизаветина загадка

Жена у Саши была в том возрасте, когда любой более или менее приличный молодой человек вызывает у женщины волну чувств, просто оказавшись с ней рядом. Так было и со мной. Хоть я и ненамного младше нее, самое большее, лет на пятнадцать, она отнеслась ко мне как с сыну родному, всю дорогу смотрела на меня влажными растроганными глазами и чуть с ума меня не свела своим желанием обо мне позаботиться. Она отчаянно старалась не терять нить разговора и вставляла реплики, по большей части неуместные, из чего я понял, что она неважно разбиралась во всем, кроме того, о чем писали в журналах, которые они, на пару с матерью, выписывали сюда из России. При жене Саша вел себя по-другому, теперь в его словах появились хвастливые нотки, он всеми силами убеждал меня в том, до чего хорошо им тут живется, и вытягивал из меня комплименты их дому и их образу жизни. Особенно он нахваливал жену. Сказал, что ее тепло приняли соседи, а хозяйка мясной лавочки оставляет для нее лучшие куски, что она полюбила копаться в саду, совершать прогулки по утрам и готовить лазанью, только вот велосипед никак не освоит, все бы ей на джипе да с водителем, а здесь это не очень принято, да и дом стоит в таком месте, что по узким улочкам на джипе не пролезешь. Они беспрестанно звали к себе друзей, и кто только не побывал у них за это время – Сашу гости в доме не тяготили, а жене доставляли радость, она с упоением возилась с ними и обзавелась собственной программой экскурсий на любой вкус. Саша прямо-таки настаивал, чтобы и я при случае отправлял к ним своих знакомых, путешествующих по Италии, – жену это развлекало, и он старался, чтобы дом всегда был полон людей. Меня так вообще, они приглашали приехать со всей семьей на летний отпуск, а когда я отговорился занятостью, предложили моей жене приехать с детьми и, пока я работаю, чувствовать себя здесь как на летней даче.

Вот почему, когда передо мной возник Гриша, я сразу подумал о Саше и больше даже о Виктории, Сашиной жене – если ее желание заботиться о неоперившихся туристах никуда не делось, я мог бы предоставить ей подходящий экземпляр. Я рассчитывал, что она подскажет какую-нибудь удачную недорогую квартирку на первые пару недель, но все оказалось еще лучше – она приглашала Гришу пожить у них. Я раздумывал, но позвонил Саша и настойчиво попросил меня принять предложение и отправить парня к ним, дескать, после того, как сын уехал на стажировку в Швейцарию, жене совсем одиноко, и приезд Гриши будет как нельзя кстати. На том и порешили.

Гриша для приличия поотнекивался, мол, это неудобно, но я видел, до чего он был рад – всегда приятно, когда на чужой земле тебя встречает свой человек, к тому же, дом этот, мало того, что стоял на возвышенности посреди живописных холмов, так еще и находился у самого центра – пять минут до площади Микеланджело и смотровой площадки с лучшими видами на город, пятнадцать до набережной реки Арно, до Понте Веккьо, а там уж и Давид, и галерея Уффици, и все то, ради чего и едут во Флоренцию. Я показал Грише фотографии, сделанные во время поездки. Что и говорить, виды там и впрямь головокружительные, взгляд у него загорелся, как будто он уже стоял там и смотрел на все своими глазами; мы оба пускали слюнки, представляя, как он будет сидеть наверху, глазеть на терракотовые купола соборов и попивать крепкий итальянский кофе.

Я был доволен, что ему не придется ютиться в гостиничном номере и что первое время он будет на попечение моих друзей, хотя, если б и не так, я все равно был бы за него спокоен: передо мной стоял уверенный молодой человек, который твердо знал, чего хочет, и, случись что, сумел бы за себя постоять. Глядя на него, я подумал, что родители напрасно переживают. Лично я не сомневался, что его ждет полная впечатлений поездка, которая, как это бывает в юности, перевернет его жизнь и станет отправной точкой для многих следующих лет. Он колебался лишь в выборе университета, и мы договорились, что будем на связи и он сможет посоветоваться со мной в любую минуту. Помню как сейчас последний совет, который я дал ему на прощанье – делай, как подскажет тебе сердце, и не ошибешься.

В начале мая он улетел, и я тут же получил от него сообщение, полное благодарностей, было ясно, что первая встреча с Италией превзошла все его ожидания. Затем я получил от него два-три коротеньких письмеца, в которых он сообщал, что все идет по плану, и на этом все. Я посчитал это хорошим знаком: раз парень не звонит и не жалуется, значит, все в порядке. К тому же, я прекрасно понимал, что ему не до меня, наверняка он должен был чуть не каждый день отчитываться перед родителями, вести переписку с друзьями, да и здесь у него, я знал, оставалась девушка.