ьльль

Но затем я задавался вопросом, как я могу оставаться в группе, если я большую часть времени, находясь в ней настолько несчастен? Я не был уверен, что я хотел сделать или что я должен сделать; я только знал, что что-то нужно менять и я должен делать это быстро. Единственная проблема была в том, что наркотики настолько испортили меня, что я не мог принять рациональное решение. Когда я отправился в наш тур, я начал принимать намного больше наркотиков и суицидные мысли начали становится более навязчивыми. Смерть действительно казалась мне тогда наилучшим выходом. Иногда я думал: "Ты неудачник. Тебе никогда не избавиться от наркотической зависимости. Ты только делаешь хуже Джинни. Ей будет лучше, если тебя не будет".

Я всерьёз начал верить этим мыслям. Я слышал истории о том, как люди умирали от того, что они смешивали стимуляторы и депрессанты вместе, и это то, что я делал практически каждый день. Я принимал стимуляторы в течение дня и затем вечером принимал Xanax (прим. ред.: Xanax — он же алпразолам, лекарство, применяющееся преимущественно для кратковременного снятия чувства беспокойства, страха, тревоги, лечения сопутствующей депрессии, обладает снотворным эффектом). Иногда, когда я ложился спать, я надеялся, что я уже не проснусь. В другие ночи, когда я шёл спать, я боялся, надеялся, что я не умру. Я полностью вышел из ума. Что пошло не так со мной? Как я дошёл до этой точки? Как мне выйти из всего этого живым?

Хорошо, это череда взлётов и падений, по которой мы пройдёмся. Прямиком в ад и обратно.

Часть первая В АД И ОБРАТНО

Глава первая ЖИЗНЬ НАЧИНАЕТСЯ В BAKO

Я вырос в Южной Калифорнии в городе Bakersfield, в полутора часах езды от Лос-Анджелеса. В последние несколько лет это место разрослось в несколько раз, но когда я был маленький, город был небольшим. Есть две важные вещи, которые вы должны знать о Bakersfield того времени, когда я жил там маленьким:

1) Там всегда было жарко (мы много выпивали в жаркую погоду летом, поэтому мы стали называть его "Bako").

2) Там особо нечего было делать.

Моё детство было очень типичным. Как и большинство детей в Bako, я вырос в достаточно хорошем доме, с достаточно хорошими родителями. Мы были в значительной степени типичной семьёй среднего класса восьмидесятых, живущих в конце тупика в доме стиля ранчо, с цокольным этажом. Цокольный этаж был нашим любимым местом. Там у нас был домашний театр (настолько же хорошая система, насколько они тогда таковыми были), огромные кушетки, огромный бильярдный стол для пула, большая игра "Астероиды" и некоторое оборудование для разминки. Даже моему отцу нравилось болтаться там, так как это было то место, где у него был свой бар и небольшая ванная, которую он использовал каждое утро, чтобы подготовиться к рабочему дню.

Поскольку наши родители много работали, у них не было возможности следить за мной и моим старшим братом Geoff, поэтому большую часть времени нас не было дома. Хоть мы все любили друг друга, тем не менее, мы не показывали это всё время. По большей части, мой отец был клёвым парнем. Он тренировал мою футбольную команду вместе с моим братом, учил нас водить мотоцикл, и когда он был в хорошем настроении, он часто смешил нас.

Но время от времени, у него были моменты, когда он становился как сумасшедший. Я не хочу сказать, что я рос с жестоким отцом или что-то в этом роде, потому что он не был таким; когда он был хорошим, он действительно был хорошим. Но когда он становился зол, он становился страшным. Частично это было из-за его отношения к выпивке; его отец (мой дед) был алкоголиком, и мой папа тоже любил выпить. Обычно мой отец становился счастливым, когда выпьет, но иногда у него бывали моменты, что он мог вспыхнуть даже из-за мелочи. Я помню, бывало несколько раз, когда я или мой брат проливали стакан молока на обеде, тогда в этот момент отец превращался в полностью другого — он кричал на нас, полный гнева, из-за чего мы чувствовали, что вот-вот он начнёт избивать нас, хотя он такого никогда не делал. Спустя несколько минут, после того как его приступ гнева отступал, он снова становился нормальным. Это были страшные моменты, но они проходили.

В целом моя мама довольно спокойной и была такой же, как и все обычные мамы. Она готовила хорошие ужины каждый вечер, помогала нам готовиться к школе по утрам, держала дом в чистоте, вообщем это была самая обычная, типичная мама. Это выглядело так, словно она была с нами больше, чем кто-либо другой в нашем доме, но у неё были и свои проблемы тоже — как и у любого другого человека в мире. Взрослея, я чувствовал, что больше люблю маму, вероятно потому что у неё не было непредсказуемых эмоциональных срывов, как у моего отца.