Лобановский. Послесловие

Напрасно говорят, что победителей не судят. Еще как судят! Никогда ранее команда, выигравшая в одном сезоне чемпионат страны и Кубок СССР и не проигравшая ни одной международной встречи, не подвергалась в прессе такой критике, как киевское «Динамо» в 1974 году.

Как реагировала на критику команда? Этот вопрос однажды на пресс-конференции задали тренерам «Динамо».

— А наши футболисты не читают газет, — ответил Лобановский.

Он не шутил. На протяжении всего сезона тренеры действительно просили нас не читать футбольную прессу.

— Газеты вас иногда захваливают, — говорил Лобановский, обращаясь к команде, — иногда слишком ругают. Но и в том, и другом случае часто высказывается мнение субъективное, порой дилетантское.

В интервью тренер так объяснил свою позицию:

— В нашем клубе специально собираются все обстоятельные материалы, и затем в спокойной обстановке мы знакомимся с отчетами специалистов и тех журналистов, чьи оценки, на наш взгляд, действительно представляют интерес. Порой используем репортажи во время установок на матч: читаем ребятам негативный отчет и предлагаем доказать на деле, что они не такие, как о них написали…

Из книги О. Блохина и Д. Аркадьева «Футбол на всю жизнь»

Пожалуй, именно отношения с прессой характеризуют Лобановского наилучшим образом. Настолько, насколько вообще внешние проявления натуры могут служить доподлинной характеристикой человека. Ибо пресс-братии пишущей и пресс-братии снимающей, как правило, доставалось на растерзание лишь то, что Лобановский хотел оставить. Редко кому из журналистов удавалось подобраться к ВВЛ настолько близко, дабы узреть нечто сверх того, что сам Лобановский нехотя намеревался продемонстрировать…

Именно нехотя. Лобановский относился к журналистам, как крупный и сильный медведь к своре мелких и кривоногих такс, которых зачем-то на него спустили. Да, признавал он, порода ваша охотничья. Но где же настоящие бойцы, с кем и сцепиться было бы интересно? Таковых он не находил и, устало развернувшись, уходил, махнув лапой… простите, рукой. А шавки, утратив объект для издевательства, еще некоторое время тявкали друг на друга. Порой этот нечаянный взмах руки Мэтра перерастал в увесистую оплеуху, след от которой счастливый отоваренный потом предъявлял родным, знакомым и работодателям — представьте себе, сам Лобан!..

Затем Лобановский снова переставал общаться с прессой, принципиально игнорируя как флэш-интервью, так и необходимость делать экспресс-разборы матчей на импровизированных пресс-конференциях. Следующую встречу с «акулами пера», как правило, вызывали лишь чрезвычайные обстоятельства.

Позиция Лобановского раздражала многих, но по здравом размышлении приходилось кое-что признать — если не правоту «прессоненавистника», то, по крайней мере, право относиться к так называемой четвертой власти откровенно презрительно.

Общаться с журналистами Лобановский начинал при недоброй памяти Советском Союзе, и вы сами понимаете, что эта пресса из себя представляла. Подавляющее большинство писало лишь то, что спускали сверху, — только пережевывало чуть-чуть, придавая удобоваримую форму; а то и этим себя не утруждало. Личности советской прессе не нужны были вовсе. Понятия «сенсация» и «желтая пресса» отсутствовали вовсе, тогда всюду правили бал партийность и «генеральная линия»…

Тем не менее, в советской журналистике, как и во всех прочих творческих областях, наблюдался любопытный парадокс — свободы не было, а Личности были! Как только же на наши головы свалилась свобода — личности вдруг исчезли!