Читаем Лобановский полностью

В программке к московскому матчу «Локомотива» с киевским «Динамо» 25 мая 1962 года Лобановский был представлен так: «В грозной линии нападения киевлян выделяется Валерий Лобановский. Дриблинг и финт, сочетающиеся со стремительным, хотя и не видимым для зрителей рывком, — вот “оружие”, которым пользуется в совершенстве левый крайний динамовцев. И нет ничего удивительного в том, что соперники, как правило, вынуждены создавать вокруг Лобановского зону усиленной охраны, что облегчает участь его партнёров по нападению. Опасен “одиннадцатый” киевлян и при стандартных положениях: штрафных, свободных, угловых». «Локомотив» тот матч у динамовцев выиграл (3:2), и двум своим забитым голам Валерий не радовался.

«Так получилось, что мне крупно повезло, — рассказывает в блоге на сайте dynamo.kiev.ua болельщик киевского «Динамо» под ником «diletant». — Я успел застать Лобановского в бытность его игроком. Прошло очень много времени с тех пор, многое стёрлось из памяти, но некоторые моменты помню, как сейчас.

Когда футболисты появлялись из тоннеля на предматчевую разминку, болельщики на трибунах начинали пристально вглядываться в появляющихся в тёмном проходе игроков “Динамо”, пытаясь разглядеть своих кумиров и определить стартовый состав. Как только из тоннеля появлялась долговязая фигура Лобана, сразу по трибунам проносился радостный гул: “Лобан есть!” Конечно, все динамовцы пользовались любовью и уважением взыскательной киевской публики, но отношение к Лобану было особенным. Народ уже предвкушал зрелище от игры одиннадцатого номера киевлян. И надо сказать, Лобановский почти всегда оправдывал эти надежды. Тут надо сказать, что сама фамилия Лобановского уже была поводом для поднятия настроения. Дело в том, что когда, перед началом матча, фамилии игроков набирались на электронном табло, то из-за того, что в его фамилии много букв, редко удавалось это сделать с первого раза. Все неудачные попытки сопровождались доброжелательным смехом, шутками. И когда фамилия уже появлялась, наконец, на табло, раздавались бурные аплодисменты. Что ещё вспоминается, так это дриблинг Лобановского, мяч был как будто приклеен к его бутсе! Один на один Лобан мог обыграть любого!»

После того как Лобановский закрепился в основном составе «Динамо», с газетных страниц ему принялись советовать «разнообразить игру, не замыкаться на выполнении функций крайнего нападающего, чаще появляться в центре атаки, а при потере мяча побыстрее приходить на помощь своей обороне». «Иногда, — вспоминал один из «великих монстров» киевской футбольной журналистики Леонид Генрихович Каневский, — дело доходило до полного абсурда. В отчётах об одном и том же матче динамовцев в разных изданиях приходилось читать полярные мнения об игре Лобановского. Один рецензент писал, что ему понравилось, как нападающий умело сбрасывал головой мячи под удар партнёрам, а другой размышлял, что при своём высоком росте Лобановский мог бы этот приём выполнять получше».

Из года в год Лобановский совершенствовал свою игру. Локальный, очень небольшой диапазон действий на левом фланге киевского «Динамо» сменила на закате карьеры игра яркого универсала, плеймейкера в «Шахтёре». «Уверен, — говорит Олег Базилевич, — что Лобановский мог бы ещё не один год успешно играть. Нам пришлось играть вместе после ухода из “Динамо”, и я видел всю эволюцию Лобановского-футболиста. Но всё это было уже на периферии, вдали от главных футбольных событий тех лет. Честно говоря, мы не думали тогда о возможной тренерской карьере, все помыслы были только на футбольном поле. И я уверен, что предложи в конце карьеры Лобановскому выбирать: или стать тренером, или играть ещё, он бы выбрал второе. Он, по-моему, так и не наигрался в футбол». Базилевич считает, что если бы Лобановский остался в киевском «Динамо» и играл рядом с пришедшими на смену ветеранам Мунтяном, Веремеевым, Бышовцем, то наверняка бы раскрылся в своих новых качествах, о которых до того никто и не подозревал.

Лобановский не относился к категории футболистов «жадных» — и жадностью своей наносящих вред командной игре. Изощрённый технарь, он тонко чувствовал, когда можно сыграть индивидуально, высвободить при своей атаке зону, в которую могли ворваться для получения паса инсайд Трояновский или же полузащитники Войнов или Серебряников, а когда следует моментально отдать мяч партнёру и открыться для ответной передачи.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии