Читаем Лобановский полностью

Франков, как он сам говорит, «глубоко убеждён» (любопытно бы знать, на чём основывается его убеждение?), что «все эти неприятности» были для Лобановского «не более значимы, чем укусы комариной стаи для слона на водопое». Сказать так — совершенно не знать, какие раны наносили Лобановскому «укусы» воинствующих дилетантов. «Сильное потрясение, — рассказывает Игорь Суркис, — вызвал у Лобановского стыковой матч со сборной Германии. Это был очень тяжёлый период в жизни тренера. Ему трудно было смириться с огульным неприятием, с перечёркиванием всего, что было сделано». «Если бы хоть критика была профессиональной!» — сокрушался тогда Лобановский.

В непрофессионализме, огульности и перечёркивании всё дело.

Почему же у Франкова «мы», а не «я»? И не «покусывал» он, а старался побольнее «лягнуть», будучи прекрасно осведомлённым об абсолютном неприятии Лобановским несправедливости, измышлений, некомпетентности суждений, лжи, о его ранимости, степень которой после возвращения из Кувейта — с возрастом, сопровождаемым вспышками болезней, — существенно возросла.

Насчёт «лягнуть» вовсе не утрирую. Именно так. Двигали Франковым — он сам в этом признается — «осознание равенства и даже панибратства: мол, мы-то с вами знаем, что старик может и не прав оказаться», а также «максимализм молодости», когда «тебе по плечу любые премудрости, а авторитеты... Да что они — на дрова и в печку!».

«Максимализм молодости...» В год возвращения Лобановского из Кувейта Франкову, главному редактору украинского еженедельника «Футбол», выпускнику радиофизического факультета Харьковского университета и Харьковской военной инженерной радиотехнической академии ПВО (какого специалиста приобрёл украинский футбол!), было 27 лет, а в 2001 году, когда сдерживающие центры у него совсем «полетели» и он даже слова, клеймя Лобановского, перестал подбирать, — 31 год. Ничего себе — молодость!..

После 1:4 от Германии, говорит Франков, «не мне одному все заслуги Лобановского показались прошлыми, а Лобановский — мягко говоря, устаревшим».

Авторитет Лобановского? Да на дрова его — в печку! Кто он такой, этот Лобановский, что он сделал для футбола?.. И ссылка «не мне одному» — не работает. Потому что — кому-то ещё, кто подсказал заботливо — «не стесняйся, в печку его, устаревшего!..».

«Когда я в 97-м году, — рассказывает Франков, — совершенно случайно пришёл в “Футбол” и сразу на должность и. о. главреда, сказал себе, что не большой я специалист в футболе, никогда им не буду, потому что не играл, не тренировал и т. д., истинно глубинного понимания процесса у меня тоже никогда не будет (правда, не факт, что оно и надо), а потому я должен разговаривать с читателями на их языке, одновременно пытаясь как-то приподнять их уровень — благо по определению чуть более сведущ, нежели среднестатистический болельщик. Вот этим и занимаюсь».

Бить наотмашь по Лобановскому, благодаря которому украинский футбол вообще и киевское «Динамо» в частности заняли достойное место в системе европейских футбольных координат, означает, по Франкову, «разговор с читателями на их языке», свидетельствует о попытке «приподнять их уровень»?.. Несложно было, и близко даже не приближаясь к пониманию процесса, выполнять пожелания со стороны по систематическому уничтожению Лобановского.

«Валерий Лобановский, — говорит выпускник ещё одного вуза — Московского института радиотехники, электроники и автоматики, продюсер мюзикла «Метро», многолетний исполнительный директор теннисного турнира «Кубок Кремля» Александр Вайнштейн, — своей работой доказал, что он, бесспорно, — тренер первого ряда за всю историю советского футбола. Но правда, на мой взгляд, заключается также и в другом. Если оценивать не только то, что он выиграл, а то, на что был способен по своему потенциалу и возможностям тех команд, которыми руководил, полагаю, реализовано им было хорошо если процентов на пятьдесят, не больше». Когда-то именно Вайнштейну Константин Иванович Бесков сказал: «Футбольный тренер — совершенно особая профессия, и журналисты в ней разбираются слабо». И почему 50 процентов, а не 30 или не 70? Впрочем, выпускнику такого вуза, как и радиофизику-радиотехнику Франкову, виднее — подсчитал без калькулятора...

Франков, если заняться градацией, по части прямых издевательств над Лобановским — не спонтанных, а хорошо продуманных и тщательно подготовленных, делит первое место с ещё одним киевским журналистом — Николаем Несенюком. Несенюк сам себя запрограммировал на нанесение постоянных ударов по Лобановскому — по поводу и без оного. Вовсе не исключено, что оба получали «заказы» на тексты, не дававшие бы Лобановскому «скучать». Так, во всяком случае, оценивают их выпады против Лобановского киевские коллеги.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное