Читаем Лобановский полностью

«Никакой он (Лобановский), конечно, не “тренер-титан” и не “тренер столетия”, а обычный специалист, можно сказать, средней руки, — гнул свою линию Аркадий Галинский. — Можно сказать, он был гораздо хуже находившихся под его эгидой футболистов. При том созвездии игроков, которыми он ежесезонно располагал, выигрыш восьми чемпионатов страны — это мизер... Всё, что делалось в киевском “Динамо” в области тренировки, понижало индивидуальное мастерство игроков».

Уже в мае 1997 года, через пять месяцев после начала работы Лобановского с «Динамо», его, словно по команде «фас!», стали в Киеве обвинять в неумении готовить команду к решающим матчам. «Неужели, — вопрошал спортивный обозреватель телеканала УТ-1 Сергей Клопов, — кроме киевских динамовцев, функциональная подготовка которых оставляет желать лучшего, у нас нет других игроков?..» «Динамо» на тот момент лидировало в чемпионате Украины, опережая «Шахтёр» на 12 очков.

«Шахтёр» 15 ноября 2000 года сыграл вничью в Симферополе с «Таврией». В киевских и донецких газетах — обычные заголовки, предпосланные отчётам о матче. Но стоило только потерять очки киевскому «Динамо», как тут же — «шапки», заголовки с фамилией: «Осечка Лобановского», «Лобановский теряет очки», «Провал команды Лобановского»...

Лобановский пытался убедить себя в том, что стрелы язвительные выпущены были в него давно, а в новый киевский период это не стрелы, а «маленькие укусы». «Вы знаете, — говорил он на своей последней большой пресс-конференции 14 марта 2002 года, за два месяца до смерти, — сколько было выпущено стрел в своё время... Столько, что больше просто уже невозможно выпустить. Поэтому я нормально отношусь к этим вещам. Главное, чтобы стрелы не были направлены на футбол, — вот это самое страшное. А то, что критикуют, — так это нормально, критика должна быть всегда. Неинтересно было бы жить на свете, если бы не критиковали. Будет даже неинтересно работать.

Разумно критиковать, конечно, нужно, а когда разумная критика превращается в дилетантское критиканство, то это, конечно, неприятно. А в общем и целом я к этому подготовлен давно. Я не “железный”, но умею пропустить это через себя». Если бы...

На публике Лобановский держался, как всегда. Выглядел уверенным, строгим, чётким в суждениях. Знал цену слова. Круг с двумя станциями — «восхваление до небес» и «втаптывание в грязь» — за десятилетия тренерской карьеры проходил не раз и давно перестал удивляться тому, что на станциях этих заправляли одни и те же люди. Но и опыт десятилетий не помогал, когда в наспех сварганенных текстах в газетах и воробьями выпущенных телекомментаторами словах обнаруживал не злобу или стремление уязвить, а махровый дилетантизм. Публичная глупость расстраивала Лобановского, приводила его в состояние растерянности. Массовая вопиющая некомпетентность прессы — из постоянно угнетавших Лобановского обстоятельств. Футбольная безграмотность, исключительная поверхностность восприятия происходившего на поле, апломб, усугубленный относительной известностью (мелькание на телеэкране, регулярное появление фамилии на страницах популярных изданий), — база для «серьёзных» выводов людей, поражавших Лобановского катастрофической неосведомлённостью.

Лобановский не сомневался: даже если бы он все тренировки делал открытыми для прессы, уровень её оставался бы прежним. Знать околофутбольную жизнь — по слухам, по догадкам, по обрывкам разговоров, по частичной информации, просочившейся из команды, — совсем не означает знать сам футбол. Это всё равно что повторять попугаем бесконечные актёрские байки, не видя спектаклей, не бывая на репетициях, не вникая в режиссёрский замысел, не читая, в конце концов, пьесы, и настаивать при этом на умении профессионально воспринимать театр и на праве публиковать не только рецензии, но и исследования о путях развития театра.

«Поразительно, на мой взгляд, — размышлял Лобановский, — следующее обстоятельство. Мы готовимся к матчу, входящему в сложную систему нашего пребывания в футболе. Тренируемся. Обсуждаем, как нам лучше построить игру в тактическом плане. При этом мы обладаем большим объёмом информации — по своим игрокам, по игрокам противостоящей нам команды, по массе других определяющих факторов. Проводим матч. Выигрываем его, играем вничью или проигрываем — не суть важно. Не в этом дело. И матч этот, навязывая своё мнение публике и специалистам, игру по каким-то причинам не видевшим, оценивают в массе своей дилетанты. Потрясающее несоответствие!

Они, не зная, как работала команда, чем вызваны те или иные перестановки, советуют производить замены на свой вкус, объясняют нам, как следует тренировать команду. Когда знакомлюсь с нелепыми и претенциозными рассуждениями так называемых футбольных журналистов, возникает желание дать один простой совет: возьмите команду, если вы всё так хорошо знаете, начните со второй лиги. И далее — вверх по ступенькам.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное