Лобановский

“Спас, спас, просто не знаешь об этом, — перебил он. — История такая. Я в то время жил в Симферополе, и за меня всерьёз взялась гебуха. Дело шло к аресту, мне один болельщик-чекист об этом стуканул. Я уже готов был ко всему, но вдруг что-то где-то перевернулось. Иду утром по улице, навстречу знакомый обкомовский работник — весь сияет, руку жмёт, поздравляет. Вчера ещё чуть не ногами на меня топал, а сегодня желает успеха на поэтической ниве, а также — дружить. Я обалдел, думал, умом тронусь, не мог понять, с чего вдруг такой крутой разворот. Позже узнал: ‘Известия’ в тот день опубликовали интервью с Лобановским. Тогда он возглавлял сборную СССР, которая готовилась к чемпионату мира в Мексике, и был в большом почёте. Так вот мэтр сказал в интервью, что хорошему футболисту, кроме ног, нужны ещё и мозги, и в качестве примера назвал меня. Мол, когда-то был хороший футболист Ткаченко, а теперь есть хороший поэт Ткаченко... Две строчки! И всё! Что-то у них там щёлкнуло, и меня оставили в покое. Так что хотел ты того, не хотел, а спас меня своим интервью”.

Вот уж воистину никогда не угадаешь, как слово отзовётся! Трудно сказать, что щёлкнуло в той ситуации. Вряд ли те, кто преследовал Ткаченко, рассупонились от похвал в его адрес от самого Лобановского. Скорее, местные партийные бонзы, уверенные, что в стране ничего просто так не происходит, приняли строчки в центральной газете за сигнал и на всякий случай решили тормознуть. Или же кто-то из болельщиков в лампасах просто воспользовался случаем, вставил словечко — поди, угадай, что у наших вершителей судеб в голове?»

Ни Боднарук, ни Лобановский со стихами Ткаченко знакомы не были. Лобановский помнил, что был такой футболист, и знал, что есть такой поэт. Боднаруку же о Ткаченко, о том, как его «прессовали по полной программе», в редакционном буфете рассказал как-то спецкор газеты Эдуард Поляновский. Боднарук рассказ запомнил и, встретившись с Лобановским, предложил ему поддержать Ткаченко, попавшего в опалу. «Валерий Васильевич, — рассказывал Боднарук, — легко согласился и сказал истинную правду: футболисту, кроме ног, действительно нужны ещё и мозги, кто бы спорил. И привёл убедительный пример. Сказал и сказал, напечатали и забыли. И кто мог подумать, что слово Лобановского обладает такой страшной силой?»

С первых дней тренерской работы Лобановский с предельной тщательностью относился к публикациям интервью с ним. Анатолий Косый, днепропетровский журналист, работавший в заводской многотиражной газете, вспоминает своё первое интервью с начинающим тренером. Осенью 1968 года они встретились в спорткомитете города (их познакомил приятель Косого, судья всесоюзной категории Анатолий Гладкий), проговорили минут сорок — совершенно рутинный разговор («Много ли, — говорит Косый, — может сказать начинающий тренер начинающему журналисту из многотиражки?») — и разошлись. Молодой репортёр был удивлён, когда 29-летний Лобановский, узнав номер телефона многотиражной газеты, позвонил, попросил прочитать текст уже подготовленного интервью и, выслушав, «завизировал» его. Первая собственная публикация Лобановского-тренера относится к Днепропетровску — в 1972 году в новогоднем номере воссозданной после длительного перерыва газете «Днепр вечерний» под заголовком «Экзамен на зрелость».

Руководители клуба настояли после возвращения Лобановского из Кувейта на его обязательных пресс-конференциях. Возражал он вяло, вынужден был согласиться, считаясь с мнением тех, от кого во многом зависит клубное благосостояние. Оговорил лишь право устанавливать собственную периодичность и не посещать сиюминутные послематчевые встречи с прессой.

Как ко всякому занятию, за которое он брался, к пресс-конференциям Лобановский относился чрезвычайно серьёзно, готовился к ним, проверял на предварительных собеседниках некоторые формулировки и не скрывал, что намерен воспитывать журналистов, заставлять их думать, воспринимать идеи современного футбола и доносить их до публики. Может быть, в душе и сомневаясь в полезности просветительской миссии, тем не менее приходил в зал и часа по два беседовал с репортёрами, вдалбливая в них, собственно, всякий раз одно и то же.

Пресс-атташе «Динамо» Алексей Семененко сидел рядом с ним и краешком глаза видел заготовки Лобановского — исписанные страницы: с подчёркиваниями и выносами отдельных фраз на поля.

Когда накапливалась информация, которой он хотел поделиться с журналистами, говорил Семененко: «Что-то мы давно с прессой не общались». Выбирали день, час, и динамовский зал для пресс-конференций, рассчитанный на 150 мест, заполнялся до отказа. Послушать Лобановского приходили не только репортёры, но и тренеры, работники клуба.