Лобановский

После выигрыша киевлянами Кубка кубков и Суперкубка и безоговорочных домашних побед решено было снять о команде, прежде всего о Лобановском и Базилевиче, художественный фильм. Режиссёр Николай Малецкий говорит, что идея создания фильма возникла у Щербицкого. Так, во всяком случае, он понял из разговора с председателем Госкино Украины Василием Большаком. «Диалог, — вспоминает Малецкий их с другим режиссёром, Владимиром Попковым, приход к Большаку, — был афористичным. Он: “Хлопцы, любите Лобановского?” Мы, как голодные волки, сверкнули очами и задохнулись. Он: “Не только вы его любите. Есть ещё один человек...” Мы: “Знаем!” Он: “Вы понимаете, насколько это ответственно?” — “Мы готовы!” — ответили мы в один голос, ошалев от собственной значимости. “Садитесь и давайте конкретно разберёмся: как, что и для чего”».

На роль Лобановского претендовали десятки актёров, но режиссёры, посчитав, что поскольку фильм о совершенно новом подходе к футбольному делу, решили: на экране должно появиться новое лицо. Они остановились на Степане Олексенко из киевского Театра имени Ивана Франко. Знали его Малецкий и Попков очень хорошо. «Образованный, интеллигентный человек, — говорит Малецкий. — Именно таким виделся нам тренер Бушуев, прототипом которого стал Лобановский. Чиновникам из Госкино, однако, казалось, что в Олексенко нет упрямства Лобановского, что он слишком мягок, к нему трудно приклеить ярлык “неудобного человека”, который был у Валерия Васильевича. В Госкино хотели в этой роли видеть кого-нибудь из популярных в то время актёров. Пришлось показать оппонентам “Гамлет” Козинцева, где Степан блестяще сыграл Лаэрта. Больше вопросов не было». Поддержали выбор режиссёров и сам Лобановский, и консультант фильма Михаил Ошемков. Отстояли и других актёров.

Перед авторами фильма (а сценарий писали Вячеслав Винник и известный в советское время спортивный журналист Станислав Токарев) поставили жёсткое условие: не должно быть даже намёков на «договорные матчи», на судей, которые «берут», на подпольный тотализатор и прежде всего на то, что футбол в СССР — профессиональный. «А нам, — вспоминает Малецкий, — хотелось с экрана рассказать о псевдолюбительстве в футболе, о том, что спортсменов эксплуатируют, а спорт политизируют. С этим хотят покончить тренеры с новыми взглядами и на футбол, и на всё, что происходит вокруг него. Василий Большак, обнимая меня, шептал в ухо: “Хлопцы, не лезьте поперёд батьки в пекло!”».

Однажды вели съёмку на стадионе — надо было снять живое дыхание болельщиков. Режиссёры с оператором попросили динамовцев на пару минут задержаться с выходом на поле, чтобы под их видом вышли артисты во главе с Олексенко. Когда «игроки» появились, стадион взорвался привычными аплодисментами и криками — никто не понял, что это артисты. Сцену сняли быстро, и когда «кинокоманда» покидала поле, а динамовцы в таком же порядке выходили на него, трибуны задохнулись от восторга, люди вскакивали с мест с криками «Даёшь двух Лобановских!», «Ура дублю “Динамо”!».

Песню к фильму — «Осколок луны» — написал Юрий Визбор. Он же её и исполнил. Она — фактически о Лобановском:

Осколок луны над антеннами колок,
И вновь виражом начинается жизнь.
Ты в сердце своё этот лунный осколок,
Как знак рубежа, навсегда положи.

Ведь дело мужчин, пересилив тревогу,

Надёжно держать чуть дрожащий штурвал
И молча глядеть на ночную дорогу,
Чтоб компас души верный путь указал.

Нас грохот турбин постоянно находит,

Чужих городов нам мелькают огни.
От прошлых времён мы, конечно, уходим,
И всё ж, уходя, дорогой, оглянись.

И в час неудач так неловки движенья,

И кажется вдруг, что уж всё решено,
Что жизнь состоит из одних поражений,
А наши победы забыты давно.

Вот скрылась луна, как ночная бегунья,

Сквозь тучи видны лишь её миражи.
Но дело всё в том, что придёт полнолунье,
И полная радость, и полная жизнь...

И быстро бегут, то зимой упрекая,

То в радость неся, где бушует весна, —
Дороги, которые мы выбираем,
Дороги, которые выбрали нас.

Последний куплет Визбор дописал уже во время съёмок. Отлучился, по словам Малецкого, на час и пришёл с этим куплетом. Возможно, поэтому он не вошёл в текст, опубликованный в двухтомнике Юрия Визбора.