Лобановский

«Когда Лобановского, — вспоминал Морозов, — в приказном порядке сделали освобождённым тренером сборной, меня вызвали в ЦК партии Украины и попросили принять эстафету у Валерия Васильевича. Первый секретарь Ленинградского обкома партии Григорий Романов не мог скрыть своего возмущения: “А почему, собственно, наш тренер должен переезжать в Киев?!” Тем не менее, когда их пути со Щербицким пересеклись, украинский партийный вождь, видимо, уговорил ленинградского. И я оказался в “Динамо”. Но вся беда заключалась в том, что как раз в этот период в команде началась смена поколений. Уже ушли Решко, Фоменко, Коньков, Матвиенко, Трошкин, Онищенко... Серьёзнейшую травму получил Бессонов. Из золотого состава остались, по существу, лишь Блохин, Буряк и Веремеев. Конечно, “Динамо” и в тот момент было хорошей командой, но ради будущих успехов я вынужден был переформировать состав. Появились Яковенко, Олег Кузнецов, дебютировал Михайличенко. Но то ли после Лобановского я выглядел в глазах игроков не таким авторитетом, как он, то ли повлияла перестройка на ходу, но мы заняли лишь седьмое место. Правда, и Васильич, вернувшись в команду, в следующем сезоне поделил с “Жальгирисом” и “Кайратом” 8—10-е места. В общем, на рождение нового “Динамо” потребовалось два года. Кстати, Лобановский хотел, чтобы я остался его помощником в клубе. Но я подумал, что после этого мне сложно было бы снова стать первым в другой команде, и отказался».

Киевский опыт многому научил Юрия Андреевича: ведущие футболисты «Зенита» после возвращения тренера из Киева ходили даже как-то жаловаться президенту клуба на деспотизм Морозова. А потом они горой стояли за своего «Деда».

«Лобановский, — говорит известный российский тренер Борис Игнатьев, хорошо знавший обоих специалистов, — верил Морозову как самому себе. На мой взгляд, их просто нельзя разорвать, воспринимать порознь. Юрий Андреевич действительно был человеком из штаба Лобановского, единомышленником. И, по большому счёту, говоря об успехах сборной второй половины 80-х, неправильно говорить, что это была сборная только Лобановского. Это была команда, которую он сотворил вместе с Морозовым. Я часто бывал в ту пору в Новогорске на базе сборной и видел, как тандем этих тренеров разрабатывает программу подготовки, реализовывает её. Просто Лобановский был главным, но Морозов — всё-таки не рядом, а вместе. Знаю, что у них было много творческих споров. Но когда обрушилась опала на Лобановского, именно Морозов прямо и открыто поднялся на защиту Валерия Васильевича.

Когда после Португалии в 83-м году штаб сборной был отстранён от работы с невероятно глупой формулировкой, мы, тренеры, ещё раз осознали очевидную мысль: футболом должны руководить люди, которые пришли из футбола, а не кабинетные “грамотеи”. Только они могли придумать такую обидную и несправедливую формулировку. Помню, Лобановский сказал тогда, конечно, не для печати: “Мы с Морозовым уйдём в окопы, без работы не останемся. Только, боюсь, сборная окажется не в тех руках”. Это было смелое заявление, но жизнь доказала справедливость этих слов. Она, жизнь, всё расставила на свои места буквально через два с половиной года. Оказалось, что без Лобановского и Морозова сборной у нас попросту нет. Она действительно затормозилась в своём развитии, отстала от ведущих команд. Тренеры вернулись и доказали абсурдность обвинений в свой адрес. А те, кто их уничтожал, — кто их знает сейчас? Кто помнит?..»

Бесков и Морозов познакомились весной 1967 года в Самарканде, где Константин Иванович находился вместе с московским «Динамо», а Юрий Андреевич — в составе научной группы «Зенита». Бесков интересовался тем, что делает Морозов; Морозов подробно обо всём рассказывал. Бескова привлекли рассуждения Морозова о придуманной им методике записи игровых действий футболистов и методике экспресс-контроля соревновательной и специфической тренировочной деятельности (по этой части параллельно работали Лобановский, Базилевич, Зеленцов с одной стороны и Морозов — с другой, ничего друг о друге пока не зная).

Когда Бесков поддался на уговоры Андрея Петровича Старостина и взялся в 1977 году за возвращение «Спартака» из первой лиги в высшую, он пригласил Морозова. Морозов к тому времени полтора года — 1975-й и половину 1976-го — проработал с Лобановским и Базилевичем в сборной. Зная о различиях в подходах Бескова и Лобановского к тренировочному процессу, Морозов поначалу от предложения Бескова отказывался. Константин Иванович был настойчив.