Лодки уходят в шторм

— Извините, — растерялся Пономарев, думая, что ошибся дверью. Уж хотел было выйти, но в глубине комнаты открылась дверь, показался Лукьяненко, который ввел его в маленькую комнату с диваном и столом.

— Ну, здравствуй, Иосиф! Садись, садись. Давно в Баку? — обрадованно спросил Лукьяненко.

— Третий день, — сухо ответил Пономарев и, оглядев Лукьяненко с головы до ног, с упреком добавил: — Мы-то думали, что вы томитесь в баиловской тюрьме. А вы вон как устроились, "товарищ Ян Кредо"!

— Во-первых, хозяин лавки не я, а Ягуб Мамедов, которого ты только что видел, — кивнул Лукьяненко на дверь. — Во-вторых, я не товарищ Ян, а "господин Титорец", владелец артели по выгрузке и укладке военного снаряжения, закупаемого правительством у отступающих из Дагестана деникинцев.

— Лучше некуда! — презрительно бросил Пономарев.

Лукьяненко, еле сдерживая смех, ответил как ни в чем не бывало:

— Если ты не у дел, могу устроить и тебя.

Пономарев встал и готов был плюнуть в лицо предателя, но сдержался и резко сказал:

— Гусь свинье не товарищ! — и направился к двери.

Лукьяненко, смеясь, удержал его за руку:

— Погоди, Иосиф! Не горячись…

Пономарев невольно опустился на место.

Звякнул дверной колокольчик, и тут же заглянул Ягуб Мамедов.

— Шура пришла, — сказал он.

— Пусть войдет, — кивнул Лукьяненко и пояснил все еще хмурому Пономареву: — Наша "ходячая касса".

Вошла красивая молодая женщина, настороженно посмотрела на Пономарева.

— Свой, — успокоил ее Лукьяненко. — Принесла?

Шура отвернулась к стене и извлекла из-под чулка стопку новеньких николаевских ассигнаций. Лукьяненко и Шура заговорили негромко. Пономарев все больше недоумевал, слыша известные ему фамилии бакинских большевиков: кто же он на самом деле, этот "господин Титорец"?

Шура ушла. Пономарев вопросительно посмотрел на Лукьяненко.

— Взятку надо дать, — кивнул Лукьяненко на деньги. — Спасать товарищей. Портовые полицейские придрались при осмотре рыбницы; говорят, смешно, что вы берете с собой пять пудов муки и два мешка сухарей. Для поездки в Персию, говорят, столько запасов не нужно. Ну и потащили всю команду рыбницы в портовый участок. А в рыбнице припрятаны бидоны с пятьюстами пудов бензина Миронычу "на зажигалку".

— Ничего не понимаю, кто же ты, Анатолий? — наконец спросил Пономарев.

— Ах, Иосиф, — обнял его Лукьяненко. — Кто я, спрашиваешь? Я технический организатор Особой морской экспедиции, созданной Бакинским бюро Кавкрайкома для тайной морской связи с Астраханью. Готовим и отправляем лодки с нефтью в Астрахань, принимаем оттуда лодки с оружием.

— А как же артель?

— Работаем, работаем! Как видишь, дел много. Вот почему крайком не отпустил меня в Ленкорань. Но он помнит и все время думает о вас. На днях к вам выедет группа товарищей во главе с Мустафой Кулиевым.

— Кто это?

— Сильный работник. Недавно вернулся из Киева, там он учился в университете, был председателем мусульманской секции Киевского городского комитета партии.

— Ты можешь свести меня с ним?

— Устроим. Еще кое с кем познакомлю, — обещал Лукьяненко.

На следующий день, встретившись в условленном месте, Лукьяненко повел Пономарева по тесной и душной Армянской улице, застроенной двух- и трехэтажными домами с претензией на роскошь. Это был район обеспеченных горожан, преимущественно врачей: что ни подъезд, то табличка с фамилией терапевта, стоматолога, венеролога. Дойдя до угла Каменистой улицы, Лукьяненко свернул вправо, вошел в подъезд дома № 144, поднялся на второй этаж, позвонил. Дверь чуть приоткрылась, пожилая азербайджанка выглянула в щель и, узнав Лукьяненко, спокойно сбросила цепочку.

— Заходи, заходи, сынок, — приветливо закивала она седой головой. — Гамид ждет вас.

Войдя в комнату, Пономарев стал с нескрываемым интересом разглядывать двух мужчин, поднявшихся из-за стола: Гамида Султанова и Дадаша Буниатзаде. Лукьяненко сообщил ему по дороге, к кому они идут.