Лоенгрин, рыцарь Лебедя

Хорошие и верные правила, только бы исполнялись, мелькнуло у него в голове. А то вот даже церковь постоянно запрещает луки и арбалеты как сатанинское оружие, созданное для трусов, однако же ни одна армия не обходится без лучников, хотя благородные люди все же брезгают брать лук в руки. Увы, если бы от луков отказались все – прекрасно, но если кто-то из бесчестных людей будет продолжать ими пользоваться, он сразу получит преимущество. Так что даже от луков нельзя отказываться, дабы порочные люди не торжествовали над благородными.

Он пробормотал:

– Ладно, посмотрим, стоит ли вообще туда ехать…

К вечеру уже весь замок бурлил разговорами о предстоящем турнире. Вспоминались и обсуждались предыдущие, прикидывали, кто не будет участвовать, кто придет впервые, будут ли неожиданности, сможет ли сэр Тенквист в отсутствие графа Тельрамунда выйти победителем, или же он окажется даже не на втором месте, а на третьем, если примут участие не только Тельрамунд, но и рыцарь в сверкающих доспехах, так победно ставший брабантским герцогом.

Нил влюбленно начищал доспехи Лоенгрина, точил его меч и кинжал, сам заменил ремни и пряжки на более прочные, а когда у сюзерена, как он решил, выдалась свободная минута, спросил осторожно:

– Ваша светлость, а вы против турниров?

– Почему? – удивился Лоенгрин. – Я сам сломал немало копий в турнирных схватках.

Нил радостно подпрыгнул.

– Я так и думал!

– Ну, – сказал Лоенгрин, – а что особенного?

– Простите, – сказал Нил с видом глубокого раскаяния, – вдруг подумалась глупость такая… Все-таки паладин, человек церкви! А церковь всегда была против. Даже запрещала вроде бы. Или только короли?

– Короли ограничивают правилами, – поправил Лоенгрин, – а церковь запрещает вовсе!

– Вот-вот! А вам, значит, можно?

Лоенгрин покачал головой.

– Паладины не люди церкви, а люди Бога. А церковь – дом Бога. Паладины и церковь, скорее, двоюродные братья… пусть даже родные, но не отец и сын! Или мать и сыновья. Паладины участвуют в турнирах, потому что турниры – это не просто места, где мужчины меряются силой. Если бы это было так, паладины просто брезговали бы турнирами. Или пренебрегали ими из-за низкой значимости…

Нил ждал продолжения, но рыцарь Лебедя, похоже, полагал, что объяснил все подробно и ясно, снова придвинул к себе стопку бумаг.

Выждав время, Нил спросил осторожно:

– Ваша светлость…

– Ну-ну, – откликнулся Лоенгрин рассеянно.

– А чем, – поинтересовался Нил, – важны турниры для вас? Паладинов?

Лоенгрин не сразу, похоже, понял, словно уже мысленно бродит среди закорючек на пергаменте.

– Важны? – переспросил он. – Для нас они не важны.

– Но вы сказали…

– Они важны для общества, – пояснил Лоенгрин. – Для его облагораживания. Ты читал правила?..

– Еще бы! Много раз!

– Участвовать в турнире, – пояснил Лоенгрин, – это уже свидетельство, что ты человек благородный. А вот вероломный, трус, насильник, пьяница, сварливец, клятвопреступник, вор… да продолжать долго, сам перечитай, кому запрещено появляться на турнире!.. эти люди не допускаются в благородное собрание.

Нил сказал настороженно:

– Да, там так написано…

– Мораль турнира, – объяснил Лоенгрин, – если хочешь общаться с приличными людьми, сам веди себя прилично! Вот в этом и есть главная сила турнира – очистка нравственности.

Нил слушал, кивал, но теперь помалкивал: молодой герцог говорит так красиво, правильно и книжно, что возразить нечего, и вообще своим суконным языком сказать неча: что ни скажешь – ляпнешь глупость. А рыцарь Лебедя хоть и молод, но чувствуется, что сызмальства, еще когда среди умных и благородных рыцарей ползал на четвереньках, уже впитывал воинскую мудрость и учение говорить красиво-возвышенные слова.

Он проговорил несмело:

– Ваша светлость, а что насчет этого нового правила…

– Какого именно?

– Что на турнир допускаются только рыцари, кто может документально подтвердить свою родословную, в которой не меньше трех колен благородных предков?.. Все в Брабанте знают, что у барона Эскилсона самая длинная родословная… А после него у виконта Бергслунда, хотя он и утверждает, что у него длиннее…

Лоенгрин сказал весело:

– Ну-ну, скажи, от кого он ведет род?

– Виконт?

– Да хоть и барон.

– Барон ведет род от некоего Костогрыза, что пришел в эти дикие леса, очистил поляну и построил дом, защищая его от зверей.

– А виконт?

– Три века тому здесь появился разбойник Большой Нож, он грабил на дорогах, а потом собрал отряд и обложил данью самых первых поселенцев…

Лоенгрин так весело и заразительно расхохотался, сверкая белыми зубами, что Нил тоже заулыбался во весь рот, еще не зная чему.

– Вот видишь, – сказал Лоенгрин весело, – один ведет род от простого крестьянина, второй – от разбойника! И так у всех, кто так гордится длинной вереницей предков.

Нил посмотрел с благоговением. Молодой герцог указал на то, что он и так знал, но никогда в голову не приходило, чтобы вспомнить во время разговора.