Логика бреда

Греческий роман опирается на очень древний материал. Тут рассказ носит субъектно-объектный характер; в нем нет различия между тем, кто рассказывает, что рассказывается, кому рассказывается. <…> В таком мифе сам рассказчик идентичен своему рассказу; <…> рассказ уподоблен жертвенному животному <…> жертвенным животным был сам герой…[10].

Считаю необходимым заметить, что Ольга Фреденберг, несомненно, была одним из (бессознательных!) создателей новой модели реальности. Ср. следующий фрагмент:

Похвальба победителя (жизнь), поносившего побежденного (смерть), колесообразно превращалась в свою противоположность, и побежденный (бездействующий, мертвый) герой становился побеждающим (действующим, живым)[11].

Здесь мы должны сказать, что понимаем наррацию предельно широко, ведь реальность с точки зрения ее новой модели в принципе нарративна, и нарративом является каждый ее элемент. В реальности вообще нет ничего анарративного. Номинативное слово-предложение «Зима» – это наррация о зиме. Предложение «Мальчик съел мороженое» – наррация о мальчике, съевшем мороженое. Наррациями являются все языковые игры в витгенштейновском смысле – лекция, прогулка по взморью, половой акт, игра в горелки, дефекация, анекдот, порка, репетиция оркестра.

1. В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. 2. Оно было в начале у Бога. 3. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. 4. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков.

Но слово не может существовать вне контекста предложения, речевого акта и языковой игры. Лакан утверждал: «Бессознательное структурировано как язык». Что нам дает это знаменитое определение? Как структурирован бредовый язык? Язык бессознательного, бессознательная наррация бессвязна, асинтаксична. В ней нет различий говорящего, слушающего и самого рассказа. Следовательно, бессознательная наррация, если вспомнить первый процитированный фрагмент из Ольги Фрейденберг, есть в своей основе архаическая наррация, где слово и предложение, вещь и факт слиты во «всеобщем оборотничестве» (А. Ф. Лосев). Бессвязность является языковым эквивалентом бессвязности и переменчивости аффекта при бреде. Это превосходно показал Алексей Апухтин в стихотворении «Сумасшедший»: