Логика истории СССР

Однако в конкретных кризисных условиях идущей войны и вызванного революцией грандиозного формационного сдвига стихийный, неподготовленный и не поддержанный властью процесс коллективизации предприятий привёл только к усилению дезорганизации промышленности. Участие в управлении предприятием требует конкретных навыков и, главное, массового коллективистского сознания, которое не могло возникнуть в условиях российского капитализма. Поэтому ситуация объективно требовала не демократизации, а жёсткой централизации производства, распределения и управления. Поэтому летом 1918 г. с началом крупномасштабной гражданской войны произошёл поворот от политики госкапитализма (поощрения развития частного сектора, но под контролем государства) к военному коммунизму. Были национализированы даже мелкие промышленные и торговые предприятия, управление производством и распределением было максимально централизовано. Продовольственная диктатура и продразвёрстка естественно вписались в эту политику. Тенденция уравнительности распределения (через посредство карточной системы) получила свое логическое завершение в конце 1920 г. — начале 1921 г., когда вышли постановления о бесплатном(!) отпуске населению продовольствия и предметов широкого потребления, об отмене платы за жилье и коммунальные услуги. (Следует заметить, что под потреблением «по потребности» марксизм подразумевает удовлетворение не любых, а разумных потребностей, что в условиях того времени означало — самых насущных. С учётом ограниченности потребительских ресурсов «коммунистическое» распределение естественным образом вело к уравниловке).

Была предпринята попытка преодолеть товарно-денежные отношения, что выражалось в свёртывании рыночных механизмов, уменьшении роли денег, стремлении организовать прямой (безденежный, бартерный) продуктообмен между городом и деревней. Программа партии, принятая в 1919 г., прямо и недвусмысленно указывала, что «РКП стремится к проведению ряда мер, расширяющих область безденежного расчёта и подготовляющих уничтожение денег…»¹².

Таким образом, военный коммунизм представлял собой не только закономерную реакцию на гражданскую войну и хозяйственные трудности, но и наиболее последовательное воплощение представлений о социализме как нетоварном, безденежном, централизованном и плановом производстве (в духе «Критики Готской программы»).

Однако нельзя списывать эксцессы военного коммунизма исключительно на идеологическую одержимость большевиков. Их политика была обусловлена прежде всего и в первую очередь экономикой, идеология (тезис о классовой борьбе и пр.) только подкрепляла, обслуживала принимаемые решения. При этом правительство Советской России находило многочисленные обоснования своим действиям в политике других воюющих держав. Вообще, тенденция увеличения роли государства в экономике в период кризисов и войн характерна для всех стран. В частности, в Германии закон о хлебной монополии был принят ещё в начале Первой мировой войны (задолго до Временного правительства!), а к концу её государство заменило рынок централизованным обменом между отраслями. (Чем не пример военно-коммунистических мероприятий?). Ведение гражданской войны в условиях саботажа буржуазии, разрухи и ограниченных ресурсов не оставляло выбора: вульгарно-коммунистические принципы организации и управления экономикой спасли(!) страну так же, как и позже в 1941–1945 гг. Поэтому к тезису об их неадекватности экономической реальности следует подходить диалектически. Благодаря своему мобилизационному потенциалу, возможности концентрировать ресурсы на приоритетных направлениях экономика советского (вульгарно-коммунистического) типа обладала уникальной способностью достигать наивысшей эффективности в периоды кризисов. И наоборот, в спокойные, «сытые» времена, когда решающее значение приобретала проблема обеспечения наилучшей мотивации к труду, советская экономика начинала испытывать трудности. (Подробнее эти вопросы рассмотрены в книге¹⁸, сс. 125–135).

Итак, в форме военного коммунизма периода гражданской войны мы видим первое и наиболее полное воплощение принципов вульгарно-коммунистического способа производства. По сугубо внешним признакам, при наличии продразвёрстки в деревне и преобладании уравнительного распределения в городах, военный коммунизм мало чем отличался от марксова коммунизма. Однако недостаточная для коммунистического способа производства материально-техническая база делала его лишь вульгарной версией коммунизма.

В дальнейшем в «советском» способе производства были исключены самые крайние черты военного коммунизма, но суть всё так же определяла вульгаризация марксовой идеи.

Вообще военный коммунизм — очень интересный этап истории нашей страны. В нём, хотя и в зародыше, но зато в наиболее чистом виде мы видим черты будущего советского социализма — как достоинства, так и пороки. Поэтому его анализ представляет особый интерес.