Логика. Том 1. Учение о суждении, понятии и выводе

В известном отношении все эти аксиомы можно снова рассматривать как аналитические положения, если обратить внимание на то, что хотя они и не развиты из понятий грамматических субъектов, однако они даны вместе с природой представлений, которые предпосылаются этим субъектам (§ 18, 5). А видимость синтетического характера они получают лишь благодаря тому, что они суть суждения отношения; следовательно, тут должен, конечно, предшествовать синтез в представлении, который вообще создает отношение. Они покоятся на том, что различные элементы наших представлений не независимы друг от друга.

Имеются такие аксиомы также относительно того, что мы представляем как сущее, если дело идет именно лишь о понятии бытия, а не об утверждении, что это или то единичное есть. Аксиома Спинозы «Omnia quae sunt, vel in se vel in alio sunt» есть такая аксиома, которая сводится к тому, что в качестве сущего мы можем мыслить лишь субстанции с акциденциями.

Но эти аксиомы не хотят обосновывать суждения, что это или то единичное есть; последняя аксиома, например, оставляет совершенно нерешенным, к чему должно применяться понятие бытия в себе и бытия в другом. Но наши суждения о единичном сущем нуждаются именно в таких аксиомах, которые обосновывают утверждение, что определенное единичное именно потому должно мыслиться как сущее, что мы представляем его определенным образом, или потому, что другое единичное есть или было. И именно в этом кроется их различный характер. Так, например, аксиома причинности в форме закона инерции ничего не говорит о необходимом представлении движения, но она говорит, что если определенное тело действительно находится в это мгновение в движении, то в ближайшее мгновение оно будет двигаться дальше в том же самом направлении и с той же самой скоростью, и что если тело изменяет свое движение, то тут есть другое тело, которое воздействовало на него. Ее общей формулой является, следовательно, отчасти «если я воспринимаю нечто единичное под определенными условиями, то оно есть»; отчасти «если нечто единичное есть, то есть нечто другое». Они регулируют, следовательно, тот процесс, каким мои представления о единичном истолковываются в реальность.

Необходимость первых аксиом может доводиться до сознания путем простого внимания к тому, что мы делаем постоянно в процессе представления; необходимость двух последних – именно потому, что они касаются сущего – не может быть без дальнейших рассуждений выводима из необходимости нашего процесса представления. Исключая разве тот случай, когда в качестве верховной аксиомы мы примем согласие нашего процесса представления с бытием.

4. История науки показывает неопровержимо, как вера в то, что суждения, что нечто определенное есть и есть в таком виде, могут быть обоснованы на простых и непосредственно достоверных аксиомах, и что из них можно вывести все единичное в качестве необходимого следствия, – как эта вера всегда вновь оказывалась заблуждением. Ни non datur vacuum; ни основоположение, что вещь может действовать лишь там, где она есть; ни утверждение, что лишь однородное действует на однородное; ни то утверждение, что действие длится лишь до тех пор, пока длится причина, – все они не могут утверждать себя в качестве аксиом в полном смысле. А критерий невозможности иначе мыслить в силу привычки всегда снова понимался применительно к психологической невозможности вместо логической необходимости¹⁰⁹.

Точно так же и грандиозная попытка Канта показать синтетические суждения a priori, которые лежат в основе всякого опыта, в сущности, показала лишь то, что такие синтетические суждения a priori должны обладать значимостью в том случае, если должен быть возможен опыт как наука. Он исходил из допущения, что существует опытное познание, и искал регрессивно его условия, опираясь на основоположение, что все знания должны объединяться в одном сознании. Но ни его выведение категорий из форм суждения традиционной логики, которая была им дополнена; ни полученные на этом базисе синтетические основоположения и их доказательства не могли породить убеждения в том, что мы имеем здесь дело с абсолютно необходимыми и само собой разумеющимися положениями, которых противоположность невозможно мыслить и которые a priori коренятся в нашем рассудке. А с другой стороны, доказательство, что наши действительно возникающие ощущения должны соединяться с категориями и априорными основоположениями, – это доказательство оставило довольно много вопросов.