Читаем Логово полностью

Вероника (тихо, дрожащим от ярости голосом). Ты унижал меня десять лет назад, ты унижаешь меня и теперь. Но, Бог свидетель, ты за это заплатишь!

Джон. Мне очень жаль, Вероника, если я обидел тебя. В тебя нельзя не влюбиться, и я когда-то очень сильно увлекался тобой. Давай же оставим между нами все как есть.

Вероника. Нет. (Решительно подходит к двери на террасу, оборачивается.) Берегись, Джон Кристоу! Я ненавижу тебя. Я в жизни ни к кому еще не питала такой ненависти.

Джон (морщится, раздраженно). О-о-о!

Вероника. И не надо меня дурачить. Я не верю, что ты бросаешь меня только из-за своей жены. Наверняка у тебя есть другая женщина.

Джон. Что еще за женщина?

Вероника. Та самая, что вчера вечером вошла сюда через эту дверь и так смотрела на тебя. Но учти, Джон, если ты не достанешься мне, ты не достанешься никому.

Вероника выходит на террасу и уходит налево, забыв свою сумку на софе. Джон безмолвно наблюдает за ней, затем подходит к письменному столу, берет письмо, которое перед этим писал, рвет в клочки и швыряет в корзину. Справа входит Гаджен. Направляется к софе, оборачивается и видит Джона.

Гаджен. Прошу прощения, сэр. Вы не знаете, где миледи?

Джон. Они все ушли в кегельбан, мне кажется.

Гаджен. Они уже давно прекратили стрельбу, сэр.

Джон вынимает из кармана записку Вероники, комкает и швыряет в корзину, но промахивается.

Джон (подходит к книжной полке над столиком для напитков). Ну тогда ищите их где-нибудь в саду.

Гаджен проходит мимо софы, поднимает скомканную записку, аккуратно кладет ее в корзину, затем берет корзину и уходит влево. Джон берет с книжной полки книгу, рассеянно подходит к софе, раскрывает на случайной странице, начинает читать. С террасы слева доносится шум. Джон швыряет книгу на софу, выходит на террасу. Смотрит влево и вдруг всем своим видом изображает тревогу.

Что? Что ты делаешь? Немедленно опусти. Зачем ты…

С террасы слышится звук револьверного выстрела, Джон оседает на пол, пытается удержаться за дверь, но падает и скатывается по ступеням в гостиную. Слева на пол террасы из чьей-то руки падает револьвер. Наступает пауза, затем слева быстро входит Герда, в руках у нее кожаная сумочка. Она замечает лежащего Джона, вздрагивает, останавливается.

Герда. Джон! Ох, Джон! (Бросается на террасу, поднимает револьвер, смотрит влево, затем входит в гостиную лицом к публике.)

Слева быстро входит Гаджен. Секунду или две спустя справа появляется сэр Генри, за ним входит Мидж.

Сэр Генри (направляется к Джону). Что случилось?

Гаджен спешит к Джону.

Кристоу! Кристоу! Боже мой! Что случилось? (Становится на колени рядом с Джоном.)

Мидж (идет мимо софы к середине). Герда… Джон… Что это?

Гаджен (становится на колени слева от Джона). Доктор Кристоу! Сэр, что произошло?

Сэр Генри (приподнимая Джону голову). Он ранен. (Слушает у Джона сердце.)

Джон еще дышит.

Гаджен встает и отступает влево.

Гаджен. Ранен? Как это могло произойти?

Сэр Генри. Позвоните доктору, Гаджен.

Гаджен спешит к письменному столу, берет телефонную трубку.

Мидж. Он умер?

Сэр Генри. Нет.

Слева входит леди Ангтелл, справа входит Генриетта.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Руны
Руны

Руны, таинственные символы и загадочные обряды — их изучение входило в задачи окутанной тайнами организации «Наследие предков» (Аненербе). Новая книга историка Андрея Васильченко построена на документах и источниках, недоступных большинству из отечественных читателей. Автор приподнимает завесу тайны над проектами, которые велись в недрах «Наследия предков». В книге приведены уникальные документы, доклады и работы, подготовленные ведущими сотрудниками «Аненербе». Впервые читатели могут познакомиться с разработками в области ритуальной семиотики, которые были сделаны специалистами одной из самых загадочных организаций в истории человечества.

Андрей Вячеславович Васильченко , Бьянка Луна , Дон Нигро , Эдна Уолтерс , Эльза Вернер

Драматургия / История / Эзотерика / Зарубежная драматургия / Образование и наука
В Датском королевстве…
В Датском королевстве…

Номер открывается фрагментами романа Кнуда Ромера «Ничего, кроме страха». В 2006 году известный телеведущий, специалист по рекламе и актер, снимавшийся в фильме Ларса фон Триера «Идиоты», опубликовал свой дебютный роман, который сразу же сделал его знаменитым. Роман Кнуда Ромера, повествующий об истории нескольких поколений одной семьи на фоне исторических событий XX века и удостоенный нескольких престижных премий, переведен на пятнадцать языков. В рубрике «Литературное наследие» представлен один из самых интересных датских писателей первой половины XIX века. Стена Стенсена Бликера принято считать отцом датской новеллы. Он создал свой собственный художественный мир и оригинальную прозу, которая не укладывается в рамки утвердившегося к двадцатым годам XIX века романтизма. В основе сюжета его произведений — часто необычная ситуация, которая вдобавок разрешается совершенно неожиданным образом. Рассказчик, alteregoaвтopa, становится случайным свидетелем драматических событий, разворачивающихся на фоне унылых ютландских пейзажей, и сопереживает героям, страдающим от несправедливости мироустройства. Классик датской литературы Клаус Рифбьерг, который за свою долгую творческую жизнь попробовал себя во всех жанрах, представлен в номере небольшой новеллой «Столовые приборы», в центре которой судьба поколения, принимавшего участие в протестных молодежных акциях 1968 года. Еще об одном классике датской литературы — Карен Бликсен — в рубрике «Портрет в зеркалах» рассказывают такие признанные мастера, как Марио Варгас Льоса, Джон Апдайк и Трумен Капоте.

авторов Коллектив , Анастасия Строкина , Анатолий Николаевич Чеканский , Елена Александровна Суриц , Олег Владимирович Рождественский

Публицистика / Драматургия / Поэзия / Классическая проза / Современная проза
Нежелательный вариант
Нежелательный вариант

«…Что такое государственный раб? Во-первых, он прикреплен к месту и не может уехать оттуда, где живет. Не только из государства, но даже город сменить! – везде прописка, проверка, разрешение. Во-вторых, он может работать только на государство, и от государства получать средства на жизнь: работа на себя или на частное лицо запрещена, земля, завод, корабль – всё, всё принадлежит государству. В-третьих, за уклонение от работы его суют на каторгу и заставляют работать на государство под автоматом. В-четвертых, если он придумал, как делать что-то больше, легче и лучше, ему все равно не платят больше, а платят столько же, а все произведенное им государство объявляет своей собственностью. Клад, изобретение, сверхплановая продукция, сама судьба – все принадлежит государству! А рабу бросается на пропитание, чтоб не подох слишком быстро. А теперь вы ждете от меня благодарности за такое государство?…»

Михаил Иосифович Веллер

Драматургия / Стихи и поэзия