Логово чужих

Сергей опасливо выглянул из-за рыбацкой сетки. Никого из противников не наблюдалось. Молнией он бросился к входу в трюм и беспрепятственно спустился вниз. Его целью был кингстон — отверстие с клапаном в обшивке подводной части судна для приема или удаления воды. Удалять воду необходимости не было. А вот добавлением ее сверх всех возможных норм представляло для Полундры истинный интерес: враг неминуемо пришел бы от этого в паническое замешательство. А там, где паника, там и стремление спасти свою шкуру и что-то самое ценное. Самым ценным для Пьера Бокора на данном этапе могла быть только облучающая установка, которую старлей и собирался перехватить.

Без долгих раздумий Полундра принялся открывать кингстон. Будучи профессиональным боевым пловцом, в воде он себя чувствовал как дома. А этого наверняка нельзя было сказать о большинстве представителей вражеской стороны. На данном преимуществе Сергей Павлов и планировал сыграть.

Неожиданно кингстон заклинило. Старлей стал высматривать в полумраке трюма какой-нибудь инструмент, с помощью которого можно было продолжить открывание клапана. На глаза попался большой слесарный ключ. Русский быстренько схватил его и хотел продолжить свое занятие. Однако за его спиной послышались шаги. Судя по шуму издаваемому ими, в трюм спускался кто-то весьма грузный. Сергей лихорадочно перебрал в памяти всю команду и пассажиров судна. Не подлежало сомнению, что к нему приближался самый массивный из всех присутствующих на борту траулера — телохранитель и личный шофер его высокопреосвященства Жерар.

Надежды на то, что Жерар остановится на полпути и вернется на палубу, не существовало в принципе. Полундра был обеспокоен не только приближением одного из самых сильных противников, но и причиной его появления в трюме. «Неужели они схватили Пингвина?» — пронесся в голове у Сергея вопрос без ответа. Однако тут же боевой пловец успокоил себя: если бы Пингвина действительно разоблачили, то в трюм спустились бы едва ли не все громилы колдуна. А посему русский не видел для себя иного выхода, как окончательно разобраться с внезапным препятствием и потом завершить задуманную диверсию.

Полундра, ускоренно двигаясь вдоль стены, переместился к дверям. Жерару, чтобы оказаться в трюме, оставалось преодолеть еще пару ступенек. Открытая дверь и мерцание дежурного освещения его, похоже, ни капли не смущали. Громила не хотел менять темп своего движения — ни торопиться, ни медлить. Это давало старлею призрачные надежды на то, что противник ничего не подозревает, и напасть на него можно внезапно. Сергей занес высоко над головой ключ и замер в ожидании Жерара. Едва в дверном проеме показалось что-то темное, он резко опустил ключ. Вместо предполагаемого глухого звука от удара по голове противника раздался гремящий звук. После секундного замешательства Павлов понял, что громила все же проявил осторожность и подсунул вместо своей головы оцинкованное ведро. Не давая русскому возможности перегруппироваться, негр боком впрыгнул в трюм и сильно ударил правой рукой. Полундра, несмотря на неожиданный выпад противника, сумел отпрянуть и избежать громадного черного кулака.

Жерар прямо на глазах стал свирепеть, когда понял, что его кулак лишь слегка дотронулся до неведомого злоумышленника. Моментально его права рука опустилась к поясу, чтобы схватить нож. Полундра заметил, что у громилы был при себе и пистолет. Но тот отдал предпочтение холодному оружию.

Чернокожий громила, приняв боевую стойку, совершал удары ножом вперед, пытаясь зацепить старлея. Стралей не спешил зацепиться за лезвие и вел себя хладнокровно. Это выводило негра из себя: он ведь надеялся, что враг начнет нервничать, метаться и в два счета окажется на ноже. Полундра же сам пытался изматывать противника обманными движениями.

Жерар после ряда неудачных ударов остановился и ненавидящим взглядом посмотрел в лицо Сергею. Русский понимал, что враг поистине взбешен и любое действие против него может вызвать настоящий взрыв ярости. За спиной у Полундры откуда-то сверху торчала металлическая труба, грубо обрезанная на конце. Он заметил ее еще до появления громилы и ничего необычного в ней не усмотрел: старый траулер есть старый траулер. Но в тот момент, когда горячее дыхание противника ощущалось как никогда хорошо, Павлов вдруг вспомнил об этой покореженной трубе. Ему представилось, что она может оказаться полезной в схватке.