Логово дьявола (ЛП)

Глядя на сына, Николай начинает говорить с ним на быстром русском языке. Я понятия не имею, что он говорит, но это должно быть как-то связано со мной, потому что мальчик продолжает смотреть на меня с любопытством и страхом на лице.

Как только Николай заканчивает говорить, я улыбаюсь ребенку и становлюсь на колени на пол, так что мы находимся на одном уровне глаз. — Привет, Слава, — мягко говорю я. «Я Хлоя. Рада встрече."

Мальчик смотрит на меня пустым взглядом.

— Он не говорит по-английски, — жестко говорит Николай. «Мы с Алиной пытались его учить, но он знает, что мы говорим по-русски, и отказывается учиться у нас. Так что это будет твоя работа: научить его английскому языку, а также всему, что должен знать ребенок его возраста.

"Я понимаю." Я не спускаю глаз с мальчика, тепло улыбаясь ему, даже когда в моем мозгу зазвенит новая тревога. Есть что-то странное в том, как Николай разговаривает с ребенком и о нем. Как будто его сын чужой для него. И если Алина — я полагаю, его жена и мать ребенка — знает английский так же хорошо, как мой хозяин, то почему Слава не говорит хотя бы несколько слов? Почему он отказался учить язык у своих родителей?

И вообще, почему Николай не берет мальчика на руки и не обнимает? Или игриво взлохматить ему волосы?

Где та теплая легкость, с которой родители обычно общаются со своими детьми?

— Слава, — тихо говорю я мальчику, — я Хлоя. Я указываю на себя. «Хлоя».

Несколько долгих мгновений он смотрит на меня немигающим взглядом отца. Затем его рот двигается, формируя слоги. «Кло-и».

Я улыбаюсь ему. "Вот так. Хлоя. Я хлопаю себя по груди. — А ты Слава. Я указываю на него. — Мирослав, верно?

Он торжественно кивает. «Слава».

«Ты любишь комиксы, Слава?» Я осторожно прикасаюсь к картинке на его футболке. — Это Человек-Паук, не так ли?

Его глаза светлеют. — Да , Человек-Паук. Он произносит его с русским акцентом. «Ти знаеш о нём ?»

Я поднимаю взгляд на Николая и вижу, что он наблюдает за мной с мрачным, неразборчивым выражением лица. Покалывание неприятного осознания проносится по моему позвоночнику, дыхание сбивается от внезапного чувства уязвимости. На коленях я не хочу стоять с этим мужчиной.

Это очень похоже на то, как будто я обнажаю горло красивому дикому волку.

«Мой сын спрашивает, знаете ли вы о Человеке-пауке», — говорит он после напряженного момента. — Я предполагаю, что ответ положительный.

С усилием я отрываю от него взгляд и сосредотачиваюсь на мальчике. — Да, я знаю о Человеке-пауке, — говорю я, улыбаясь. «Я любила Человека-паука, когда был в твоем возрасте. Также Супермен и Бэтмен, Чудо-женщина и Аквамен».

Лицо ребенка светлеет с каждым названным мною супергероем, а когда я добираюсь до Аквамена, на его лице появляется озорная ухмылка. — Аквамен? Он морщит свой маленький нос. «Нет, мой Аквамен».

— Аквамена нет? Я преувеличенно расширяю глаза. "Почему бы и нет? Что не так с Акваменом?»

Это вызывает смех. «Не Аквамен».

«Хорошо, ты выиграл. Не Аквамен». Я грустно вздохнул. «Бедный Аквамен. Так мало таких детей, как он».

Мальчик снова хихикает и бежит к стопке комиксов рядом с кроватью. Схватив одну, он приносит ее обратно и указывает на фотографию спереди. «Супермен самый сильный », — заявляет он.

«Супермен лучший?» Наверное. "Ваш любимый?"

— Он сказал, что он самый сильный, — ровным голосом говорит Николай, затем переключается на русский, его голос приобретает тот же командный тон.

Лицо мальчика падает, и он опускает книгу в удрученной позе.

— Пойдем обратно в мой кабинет, — говорит мне Николай и, не говоря больше ни слова сыну, направляется к двери.

5

Николай

Когда я выхожу из комнаты, я слышу, как она прощается с моим сыном, ее сладкий и яркий голос, и болезненный стук в моей груди усиливается, гнев смешивается с самой сильной похотью, которую я когда-либо чувствовал.

Шесть месяцев.

Шесть месяцев, а я так и не смог добиться от мальчика улыбки. Но у Алины, а теперь и у этой девушки, совершенно незнакомой.

Слава засмеялся вместе с ней.

Он показал ей свою любимую книгу.

Он позволил ей прикоснуться к его рубашке.

И все время, пока я наблюдал за ней со своим сыном, все, о чем я мог думать, это то, как она будет выглядеть обнаженной подо мной, ее выгоревшие на солнце волосы, высвобожденные из тугого пучка, и ее большие карие глаза, устремленные на меня, пока я погружаюсь в ее шелковистую плоть снова и снова.

Если мне нужно было еще одно доказательство того, что я не годен быть отцом, то вот оно.

— Садитесь, пожалуйста, — говорю я Хлое, когда мы возвращаемся в мой кабинет. Несмотря на все мои усилия, мой голос сдавлен, бурлящий котел эмоций внутри меня слишком силен, чтобы его можно было сдержать. Я хочу схватить девушку и трахнуть ее на месте, и в то же время я хочу потрясти ее и потребовать, чтобы она рассказала мне, как она так быстро сотворила свою магию со Славой… почему мой сын ответил ей через несколько минут, в то время как я в течение нескольких месяцев я не мог вытянуть из него больше нескольких слов.