Логово дьявола

Я не знаю, какая комната у Алины, но она должна быть рядом с моей, чтобы она слышала меня обе ночи. Прижав ноутбук к груди, я стучу в ближайшую к спальне дверь и, не получив ответа, иду к следующей.

Все равно не повезло.

Пробую еще три двери в спальню и кабинет Николая, но безрезультатно. Осталась только комната Славы, а так как там все тихо, значит, он уже спит.

Подавив раздражение, я спускаюсь вниз. Я почти уверена, что комната Людмилы и Павла рядом с прачечной; Я слышала их голоса оттуда, когда вчера доставал белье из сушилки. Надеюсь, Людмила еще не легла спать и может сообщить мне пароль или найти Алину.

На этот стук тоже никто не отвечает — Людмилы нет ни на кухне, ни в других местах общего пользования внизу. Я уже собиралась сдаться и вернуться в свою комнату, когда до моих ушей донесся далекий взрыв смеха.

Это приходит извне.

Окончательно.

Оставив ноутбук на журнальном столике в гостиной, я спешу к входной двери и выхожу в прохладную туманную темноту. Дождь больше не идет, но воздух все еще хранит влажную прохладу, а густые облака блокируют все намеки на лунный свет. Если бы не свет, льющийся из окон, и солнечные фонари вдоль каждой стороны подъездной дорожки, было бы слишком темно, чтобы что-то разглядеть. На самом деле это все еще более чем жутко, и я обхватываю себя руками, чтобы перестать дрожать, и иду к задней части дома, следуя за звуками голосов.

Я нахожу Алину и Людмилу сидящими на паре валунов у края обрыва, перед ними весело потрескивает маленький костерок. Они смеются и разговаривают по-русски — и, как я понимаю, подойдя ближе, делят косяк.

Травянистый запах травы безошибочен.

При моем приближении они замолкают, Людмила смотрит на меня с открытым испугом, а Алина со своим обычным загадочным выражением лица. Делая глубокую затяжку, сестра Николая медленно выпускает дым и протягивает косяк мне. "Хочешь немного?"

Я колеблюсь, прежде чем осторожно взять его у нее. "Конечно, спасибо." Я не новичок в марихуане, я выкурила больше, чем моя справедливая доля на первом курсе колледжа, но я уже давно не курил.

Однако раньше это помогало мне расслабиться, и сегодня я мог бы использовать это.

Я сажусь на валун рядом с Алиной и вдыхаю полную грудь дыма, наслаждаясь едким, травянистым вкусом, затем передаю косяк настороженно выглядящей Людмиле. Алина бормочет ей что-то по-русски, и другая женщина заметно расслабляется. Делая затяжку, она передает косяк Алине, которая делает затяжку и передает ее мне, и мы идем так по кругу, куря в товарищеском молчании, пока не остается только маленький бесполезный окурок.

— Я сказала ей, что ты не сдашь нас моему брату. Алина бросает окурок в огонь и наблюдает за образовавшимся взрывом искр. — Или ее муж.

«Они не любят травку?» Мой голос хриплый и мягкий, а мысли приятно туманны. Даже перспектива огорчить моего работодателя не беспокоит меня прямо сейчас, хотя я знаю, что должна. Кроме того, технически Алина тоже мой работодатель, и она предложила мне косяк, так что я не виноват. Или я? Может, все-таки только Николай мой работодатель?

Трудно думать прямо.

«Николай может быть… взволнован некоторыми вещами. И Павел не держит от него секретов. Алина подталкивает кончиком туфельки тлеющий уголь, и я смутно замечаю, что на ней туфли на шпильке и голубое коктейльное платье, которое идеально подошло бы для открытия художественной галереи. Ее единственная уступка окружающей нас дикой местности — это белый искусственный мех, накинутый на ее стройные плечи — по-видимому, для защиты от холода. Она также использует свою обычную помаду и подводку для глаз.

— Людмила сказала, что у тебя болит голова, — говорю я прежде, чем успеваю одуматься. «Ты одеваешься и красишься, даже когда болеешь?»

Алина тихо смеется и закуривает еще один косяк. Делая затяжку, она предлагает его Людмиле, которая делает то же самое и предлагает мне. Я начинаю тянуться к нему, но передумаю. Я знаю по опыту, что я настолько мягка, насколько это возможно; что-нибудь еще только сделает меня тупоумным. Не то, чтобы я уже не была но тот первый косяк был мощной штукой, такой же сильной, как все, что я пробовала. Кроме того, была причина, по которой я пришла сюда, и не для того, чтобы накуриться.

— Я в порядке, спасибо, — говорю я, отдергивая руку, и, пожав плечами, Людмила возвращает косяк Алине.

Я смотрю, как потрескивают и танцуют языки пламени, пока они курят и разговаривают по-русски. Хотела бы я говорить на этом языке, чтобы понимать их, но я не понимаю, и плавный ритм их речи напоминает мне журчание горного ручья, слова, перетекающие одно в другое, не поддающиеся осмыслению.

Это то же самое, что Слава, когда я говорю? Или для Людмилы?

Так ли это было с моей мамой, когда ее впервые привезли в Америку из Камбоджи?