Логово гадюк (ЛП)

Никогда прежде я не хотела причинить кому-то такую боль, чувствовать, как этот кто-то истекает кровью, слышать его крики и знать, что он страдает так же сильно, как и она. Но для этой суки это ожидаемо. Теперь я понимаю. Почему Дизель это делает, почему Гарретт борется. Мне это тоже нужно.

Мне нужно, чтобы эта сука страдала.

Переступая через порог комнаты, когда она поднимает голову, я наблюдаю, как расширяются ее глаза и открывается рот. Я размахиваю битой, набирая обороты, пока не оказываюсь рядом с ней, а затем бью ее по лицу.

Она слетает с кровати, и я прыгаю за ней, приземляясь над ней на ковер. Она кричит, хватаясь за упавший нож, а я бросаю биту и снова и снова бью кулаками по ее лицу.

— Он, черт возьми, принадлежит мне, ты, сучья соска, психованная пизда.

Я слышу, как слова вылетают у меня изо рта, но все, что я вижу, это ужас и боль, искажающие лицо Гарретта, нож, покрытый его кровью, ухмылку на ее губах.

Кровь пузырится на ее губах, когда она задыхается и борется подо мной.

— Подожди! — зовет она, задыхаясь, но я не слышу ее. Я вижу только кровь на ней, кровь Гарретта. С моих губ срываются новые слова, я снова и снова бью кулаками по ее лицу. Я чувствую, как трескаются костяшки пальцев, моя собственная кровь смешивается с ее и Гарретта, но боль от этого только усиливает мою ненависть.

Я не могу остановиться.

Ее нос ломается, звук громкий, а губы лопаются, как спелый плод. Ее голова мотается из стороны в сторону от моих ударов. Лицо ебаной пизды разбито, ее взгляд тускнеет, пока я убиваю ее. Этого все еще недостаточно, этого никогда не будет достаточно. Когда я физически не могу больше бить, опускаю руки к ее груди, тяжело дыша и глядя на кровавое месиво, которое когда-то было женщиной.

Мои руки испачканы ее кровью, и я знаю, что часть крови принадлежит Гарретту. С болезненным криком я возвращаю кулак назад и снова бью ее по лицу, мои руки болят и ноют, как будто я поднимаю тяжести.

Учащенно дыша, я падаю на бок и ползу по полу к кровати, а затем, спотыкаясь, поднимаюсь на ноги. Не обращая внимания на ее неподвижное, окровавленное тело, я бросаюсь к Гарретту, который бьется и кричит в цепях. Его глаза дикие, грудь вздымается, кровь заливает кровать.

Он не видит меня.

Он видит ее, потерянный в собственных воспоминаниях и панике. Черт.

Но я должна попытаться, я должна заставить его увидеть меня, поэтому я забираюсь рядом с ним и дергаю за цепи, пытаясь освободить, зная, что лучше не трогать его прямо сейчас, но у нее должен быть ключ. Он перестает двигаться, и я смотрю в эти глаза, эти сломленные, полные боли глаза, и ничего не могу с собой поделать. Слезы катятся по моим щекам, когда я закрываю его лицо окровавленными руками.

— Я здесь, большой парень, она больше не сможет причинить тебе боль, — шепчу я, задыхаясь от рыданий. Я просовываю руки обратно в цепи, проскальзывая своими покрытыми кровью, неуклюжими пальцами, но мне удается, наконец, расстегнуть одну.

Это была ошибка.

Я не вижу, как он приближается, а он не видит меня ― нет, он видит ее. Его рука выныривает и обхватывает мое горло, сильно сдавливая, перекрывая доступ кислороду. Мои глаза расширяются, когда моя рука поднимается, чтобы вцепиться в руку Гарретта, но я останавливаюсь ― это не поможет. Вместо этого я расслабляюсь в его прикосновениях, даже когда мои легкие кричат, требуя воздуха.

Посмотри на меня, здоровяк, пожалуйста, почувствуй меня. Почувствуй меня. Вернись ко мне.

Я безмолвно умоляю его, расслабляясь в его прикосновениях, мои глаза закрываются, когда все вокруг начинает темнеть. Если я умру здесь, от его рук, то так тому и быть. Но я знаю, что это убьет его больше, чем она когда-либо пыталась, поэтому я борюсь, держусь изо всех сил, надеясь, что он еще не слишком далеко ушел.

Что он сможет прогнать этих демонов и вернуться ко мне.

Пожалуйста, вернись ко мне.

— Детка? — кричит он, его слова звучат с болью, и я открываю глаза.

Его рот открыт, глаза быстро моргают, и я понимаю, что это он. Гарретт смотрит вниз на свою руку и кричит, отдергивая ее. Я падаю вперед, слабая, с отчаянным вдохом. Я слышу, как он дергает за цепи, несомненно, чтобы добраться до меня.

— Я в порядке, я в порядке, — кричу я и чувствую, как он замирает рядом со мной.

— Детка, Боже, прости меня. Черт, Боже, мне так жаль…

Я поднимаю голову, слыша боль в его голосе и видя слезы в его глазах.

— Я не мог видеть тебя, я не мог, клянусь, я думал, что это она, я думал, что это она, — всхлипывает он, большие рыдания, сотрясающие все его тело, и, несмотря на усталость и слабость, я тащу свою задницу к нему и ложусь на грудь Гарретта, прижимаясь лбом к его лбу и вытирая слезы.

— Я знаю, тише, я здесь. Мне жаль, что я не пришла быстрее, но она больше никогда не причинит тебе вреда, я обещаю. Боже, детка, прости меня, — шепчу я, и мои собственные слезы капают на его лицо.