Логово гадюк (ЛП)

Он взвывает, но смотрит на меня, спотыкаясь, приближается все ближе, прижимая саднящее запястье к груди. Я замахиваюсь кулаком и бью его в лицо, прежде чем схватить пистолет Гарретта и снять с предохранителя. Прижимая оружие к его лбу, я встречаюсь с ледяным взглядом мужчины. Я нажму на этот курок без колебаний. Мне, блядь, все равно.

— Я убью тебя, читаешь это в моих глазах? — Мужчина кивает, от него явственно ощущается страх. — Хорошо, лучше беги, пока я этого не сделала.

Мужчина, спотыкаясь, уходит, ругаясь и проталкиваясь сквозь толпу, собравшуюся посмотреть. Я наблюдаю за его продвижением, пока он не оказывается у двери, затем исчезает. Обернувшись, я понимаю, что бой приостановлен. Гарретт наблюдает за мной, его взгляд горит желанием и гневом. Он кивает, и я киваю в ответ, давая ему понять, что со мной все в порядке. Легкая улыбка изгибает его губы, когда Гарретт поворачивается к своему противнику.

Толпа снова начинает аплодировать, но они стараются дать мне немного личного пространства. Странно, что они боятся меня, когда Гарретт находится в комнате. Но я держу пистолет наготове на случай, если кто-нибудь попытается вытворить что-нибудь еще. Вы никогда не можете быть слишком осторожны, находясь в подполье, а это именно то место, где я сейчас нахожусь. Я могла бы быть с Гадюками, но я отказываюсь сидеть здесь и выглядеть красиво, пока кто-то нападает на меня. Я могу постоять за себя, и я убью, если понадобится.

Я возвращаюсь к наблюдению за дракой Гарретта, но где-то в толпе я слышу мужской крик, который заставляет меня улыбнуться. Держу пари, Дизель нашел того парня. Какой позор. В конце концов, толпа вокруг меня расслабляется, их внимание возвращается к Гарретту, который надирает противнику его чертову задницу. Смотреть на это чертовски сексуально, и мне приходится сжать бедра вместе, закусив губу, когда я наблюдаю за ним. Неудивительно, что его называют Бешеным Псом. Шепот толпы доносится до меня. Я слышу, как некоторые говорят, что я девушка Гадюк и лучше не связываться со мной, если они не хотят оказаться мертвыми, что заставляет меня смеяться.

Я думаю, что они не ошибаются.

Слышу и другие слухи, высказанные из ревности и страха, слова, произносимые шепотом, когда они оглядываются на меня, зная, что я с Гадюками. Я пытаюсь вслушиваться, но после того, как я слышу несколько обрывков разговора о выпотрошенном человеке и резне, я снова сосредотачиваюсь на драке. Гарретт — это машина. Гребаное искусство в движении. Его тело — гигантское оружие, каждый удар стратегически выверен и наполнен такой силой, что я могу это видеть. Его стиль грубый и дикий, его гнев просачивается наружу.

Это полностью захватывает его, пока он едва видит своего противника, он просто сражается. Выплескивает всю эту агрессию наружу. Им приходится дважды сдерживать его, когда они меняют соперников, но Гарретт выигрывает каждый бой, и когда он заканчивает, то весь покрыт потом. Его грудь вздымается, руки в крови, а лицо темное. Гарретт игнорирует аплодисменты и драматизм, вместо этого спрыгивает с ринга и направляется ко мне. Он поднимает с земли свою сумку.

— Дизель? — огрызается Гарретт, с его лица капает пот, при этом у меня возникает странное желание слизнуть его.

— Он вынюхивал, — говорю я, как раз в тот момент, когда парень, о котором идет речь, появляется рядом с нами.

— Пойдем, — кивает Дизель, и Гарретт стремительно уходит. Толпа расступается перед ним, когда я спрыгиваю вниз. Дизель обнимает меня за плечи, когда мы следуем за рассерженным парнем. Все смотрят на нас со страхом и уважением, и я вздергиваю подбородок еще выше.

Дизель едет домой, а Гарретт игнорирует нас всю дорогу, его голова отвернута в сторону окна, в котором он усиленно что-то рассматривает. Когда мы возвращаемся, он крадется по квартире в свою комнату, захлопывая за собой дверь. Дизель тоже ускользает, и я оказываюсь в коридоре, не зная, что делать.

По какой-то причине я следую за Гарреттом, чувствуя, что я нужна ему. Я открываю его дверь и проскальзываю внутрь, чтобы увидеть, как Гарретт стоит там, его тело напряжено, он сердит, стоит босыми ногами на полу. Гарретт поворачивается и смотрит на меня.

— Что?

— Ты в порядке? Хочешь, я осмотрю твои руки? — Я предлагаю сладко, мягко, как если бы ты подкрадывалась к дикому животному.

— Отвали, — рычит Гарретт и снова отворачивается, как будто ему невыносимо смотреть на меня.

Поэтому я вхожу в комнату и хлопаю дверью. Он хочет подраться, тогда ладно.

— Нет, хочешь поговорить об этом?

— О чем? — огрызается Гарретт, его крепкие плечи напрягаются и выпрямляются, как если бы он готовился поспорить.

— О том, что тебя гложет? — Давлю я на Гарретта, прислоняясь спиной к стене.

Гарретт разворачивается и бросается на меня, впечатывая в стену. Его руки опускаются по обе стороны от меня, заключая меня в своеобразную клетку, когда Гарретт наклоняется ближе и смотрит на меня.

— Я сказал тебе отвалить! — рычит Гарретт мне в лицо.

Но его глаза потерянные, дикие, ищущие и одновременно причиняющие боль. У него разбито сердце.