Логово Костей

На это потребуется больше Силы Земли, чем Аверан могла надеяться получить. Даже подумать об этом было больно.

— Я не сумею, — печально сказала она.

— Возьми жезл, — сказал ей Габорн.

Она слегка сжала жезл и почувствовала в нем Силу Земли. Но нет. Она слишком устала даже для одной попытки.

Габорн внезапно оказался рядом и схватил черный жезл из ядовитого дерева.

От его прикосновения жезл, казалось, весь запылал. Сила Земли хлынула через него, теплая, как дыхание новорожденного, надежная, как камень.

Аверан взглянула в усталые глаза Габорна с благоговением. Ничто в нем не говорило о том, что он способен на такое.

— Благодарю, — вот и все, что она смогла сказать.

Она преклонила колено и произнесла заклинание, начертив руну земли, — и земля задрожала.

* * *

Сэр Боренсон вцепился в свой боевой молот и пригнулся, чтобы нырнуть в полуразрушенную винную лавку. Опустошители сломали только крышу, даже окно на фасаде уцелело. Каждая балка была охвачена пламенем. Он упал на пол сразу за порогом, упираясь руками и коленями, а опустошители, не встретив препятствий, помчались в город. Сотни монстров пробежали мимо его укрытия.

Его сердце отчаянно колотилось. Кровь опустошителей покрывала его руки и лицо. Лютый жар от огня пожаров охватывал его со всех сторон. Черный пепел и зола кружились вокруг, как снегопад. Боренсон увидел валяющуюся на полу уцелевшую бутылку вина, выбил пробку и утолил жажду.

Он слышал, как на полях к северу и к западу от Карриса рога Раджа Ахтена и Лоуикер трубят атаку. Дико кричали люди.

При этих звуках опустошители приготовились к кровавой драке. Но в самом Каррисе стало угрожающе тихо.

«Как много людей погибло?» — гадал Боренсон.

Ему хотелось взглянуть на сражение. Ему нужно было только найти место повыше, чтобы можно было заглянуть через крепостные стены. Несколько ступеней внутри лавки вели к тому, что когда-то было комнатами второго этажа. Теперь же ступени вели прямо в небо, и лишь несколько языков пламени лизало их основание.

Боренсон пробрался среди обломков — камней, расщепленных досок, сломанных прутьев, — расчищая путь к ступеням. Он покрепче ухватил боевой топор и выбрался наверх. Вдалеке он слышал «твонк», «твонк», «твонк» — звуки баллист.

У самых берегов озера Доннестгри лавировали баркасы — тысячи баркасов. Озера было почти не видно из-за леса мачт.

Лорды-воители Интернука в рогатых шлемах осыпали градом арбалетных стрел опустошителей, копошащихся на берегу озера.

На севере рыцари Лоуикер врезались в ряды опустошителей, и лошади негромко ржали, когда всадники поражали копьями цель.

На северо-западе великаны фрот рассыпались среди опустошителей, их огромные, окованные железом дубины поднимались и с треском опускались. Монстрам не оставалось другого выбора, кроме как драться.

И они дрались. Толпа опустошителей катилась на север, к Стене Баррена, и такая же — на запад, к Раджу Ахтену, и даже их ужасный маг с товарищами поднимали свои жезлы и пускали ледяные стрелы в элементалей.

Боренсон понял, что опустошители попали в ловушку.

Он огляделся в поисках следов Мирримы. Прямо под ним опустошители беспрепятственно громыхали по дороге. Северная башня, в которой находилась Миррима, лежала в развалинах. Монстры карабкались через нее, ломали балки, опрокидывали бастионы. Башня, бывшая высотой в шестьдесят футов, уменьшилась до тридцати. Часть ее рухнула в озеро.

Он вгляделся в тени у ее подножья, надеясь увидеть Мирриму, но не увидел ничего.

Если во время атаки опустошителей она находилась на третьем этаже, шансов на то, что она еще жива, почти нет.

— Миррима? — окликнул он с надеждой, но не получил ответа. Никакого движения не было заметно среди обломков у подножья разрушенной башни, только один молодой опустошитель, казалось, раскапывал что-то в земле, словно чудовищная гончая, выкапывающая крысу из норы.

— В атаку! — рев Раджа Ахтена перекрыл все звуки битвы. Его голос, усиленный тысячами даров, казалось, звучал везде, и такая необоримая сила была в нем, что, вопреки здравому смыслу, Боренсон едва удержался от того, чтобы прыгнуть вниз на ближайшего опустошителя.

С бьющимся сердцем он пригнулся, отыскивая между собой и опустошителями камень побольше, чтобы спрятаться за него.

— Настало время сражения, — кричал Радж Ахтен. — И пусть ваша ярость озарит ваш путь. Научите их бояться нас еще тысячу лет.

Слова эти как заклинание воспламеняли ярость Боренсона. Нервный смех непроизвольно вырвался из его горла, рассудок с трудом смирял в нем непреодолимое желание броситься в битву.

Приказ Раджа Ахтена, казалось, подчинил всех людей в рядах его армии. На западе люди Раджа Ахтена кричали, как берсерки, и набрасывались на опустошителей. Армии слились в кипящую массу. Лошади ржали от боли и гибли. Людей заливали потоки крови, когда опустошители рассекали их лезвиями и крушили молотами. Когда монстры вставали на дыбы, копья вонзались в их морды.

Опустошители и люди бросались в битву, гибли под ударами друг друга — и не было никаких признаков, что победа клонится на чью-то сторону.