Логово серого волка

От неожиданности я подняла взгляд, чтобы увериться, что не ослышалась. Ивон смотрела на меня по-доброму и слегка щурилась в проказливой улыбке.

— Вот говорю же, одни глаза остались. Тебя Грей в постели граблями, что ль искать будет? Я хоть и старая, но хорошо помню, что мужики очень любят за что-нибудь пышное подержаться.

Руфь сначала фыркнула, а потом не в силах сдержаться прыснула со смеха, привалившись к стене. Почти сразу к ней присоединилась и Ивон. Я не обижалась на их смех, более того, чувство причастности к этой семье расцветало пышным цветом каждый день все больше. Да и что греха таить — они правы. Опустив глаза, я бегло осмотрела себя. Низкая, болезненно худая, вышеупомянутых пышных мест отродясь не имела. И смешно и грустно.

Мой придирчивый осмотр заметили и мои собеседницы.

— Брось, Ромочка, ты такая, какая есть, — погладила меня по голове Ивон. — И ты нужна ему, невзирая на все плюсы и минусы. Волки они такие — «Моя и точка!»

— Даже ни на секунду не сомневайся — подтвердила Руфь, — и, обведя широким жестом свою полную фигуру, заявила. — Кайл мне всегда говорит «сколько бы тебя ни было, все мое». Да и ты на удивление хороша. Изящная, как фея сказочная.

— Бедра узковаты правда, — нахмурилась Ивон. — Дети тяжело даваться будут.

Дети? Для меня все так призрачно еще, что так далеко я не заглядывала. Неясное волнение стеснило грудь. Все вмиг стало пугающе реальным. Грей, я, общее будущее, целая жизнь.

— Один у вас уже есть, — заметила Руфь.

Меня словно током ударило. Богдан. Нет! Нет! Нет! Я не могу быть ему мамой. Я не смогу никогда посмотреть ему в глаза. Скрыть обстоятельства его рождения невозможно, да и не станет никто этого делать. Меня заживо съест чувство вины, а он никогда не простит мне смерти самого близкого человека.

Я бессознательно трясла головой в отчаянном отрицании.

— Девочка, что случилось? — забеспокоилась Ивон.

— Я не могу. Не могу, — как заведенная стала повторять я.

Отступая от них на шаг, снова затрясла головой. Так и отходила пока не уперлась спиной в стену.

— Ну что ты? Кто если не ты, у него же нет матери.

— Вот именно нет. Из-за меня нет, — почти зло выпалила я.

Не на них злилась, на себя. Сколько бы они ни говорили, что я все сделала правильно, дыра в душе все равно еще не затянулась. И затянется ли вообще?

Не став слушать их утешительные речи, быстрым шагом направилась в свою комнату. И уже почти зайдя за поворот коридора, услышала тихие слова, сказанные Ивон.

— Плохо дело.

Ужин мне принесли в комнату, без слов оставив тарелки на столе. И я, сидя в тишине и полумраке комнаты, делила хлеб с голубями, прилетевшими поживиться хлебными крошками. Щедро поделившись с ними ужином, я наблюдала за их возней на подоконнике и думала о том, что это первая ночь за последнее время, которую мне предстоит провести в одиночестве.

Глава 31

Хмурое небо над головой грозило разверзнуться снегопадом, засыпая дорогу, ведущую к дальней деревне. Пришпоренные лошади преодолевали милю за милей, тяжело дыша и выпуская клубы пара из подрагивающих ноздрей. Края теплых плащей с меховой подкладкой развевались на усиливающемся ветру. Замок давно остался позади, и с каждым шагом скакуна тугой узел тоски затягивался в моей груди все сильнее.

Сладкое утро, озаренное мимолетными минутами истинного счастья, когда пробудившись ото сна, ты видишь и чувствуешь только ее. Все думы и тяжелые мысли остались где-то в прошедшем дне. Гладкость и тепло нежной кожи, блеск и чернота родных глаз, ласковые изучающие прикосновения. Сбывшаяся наяву мечта, когда Ромашка с первыми лучами солнца не пытается от меня ускользнуть. Приняла моё присутствие в своей жизни, подарила пленительный вкус своих губ.

С каждым разом отпускать ее от себя стало все сложнее и тяжелей. Каждый раз приходится прикусывать губы изнутри, чтобы сдержать голод, готовый обрушиться всей своей жаждой на желанную женщину. Уже ставшая привычной боль в теле. Волк, который рвался наружу, тоже требуя соединения с избранницей.

Но стискивая зубы, и тихо радуясь новым маленьким победам, я ждал своего часа. Напор, которым привыкли пользоваться оборотни, не мог помочь мне в завоевании Ромы. Лишь проявленное терпение и понимание к ее человеческим страхам сдвинули стену отчуждения. Пусть я готов грызть собственные локти от нестерпимого желания, но я не сверну с единственно верного пути.

Как жаль, что пришлось покинуть замок именно сейчас, когда заледеневшее в одиночестве сердечко начало оттаивать и откликаться на мои чувства. Сейчас, когда я вел главное завоевание в своей жизни, меньше всего хотелось отлучаться из дома. Но не может быть счастья там, где беда нависает над очагом. Не может быть покоя за Рому и будущую семью, если враг останется за спиной. Неприятности не развеются сами собой, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы обезопасить жизнь Ромы.