Логово снов

Лин и Генри жили только ради своих ночей. Сны давали им ускользнуть от горестей реального мира, укрыться там, где надежды и шансы еще не иссякли. Пока они ждали на красивой старой станции, Генри обычно играл на рояле, пробовал новые мелодии, внимательно выискивая признаки одобрения или скуки на физиономии Лин. Если она морщила нос, будто потянуло чем-то зловонным, он тут же бросал песню, зато если склоняла голову набок и медленно, задумчиво кивала, можешь быть уверен – ты на верном пути.

– Если ты когда-нибудь захочешь прийти к Зигфельду на ревю, скажи только слово, и у тебя будет лучшее место в зале, – обещал он ей.

– И зачем бы мне это делать? Я тебя и здесь могу послушать.

– Ну, дело же не только во мне. Там есть огромные танцевальные номера, и певцы – настоящие, большие звезды. Все такое гламурное, понимаешь?

– По мне, так это до ужаса нудно и долго.

– Большинство любит Зигфельда.

– Я тебе не большинство.

– Более правдивых слов еще не слышал белый свет, моя дорогая, – расхохотался Генри.

Когда поезд прибывал в лес, там их неизменно ждала Вай-Мэй. Она улыбалась Лин и сразу же брала ее за руку, как младшая сестренка, а потом застенчиво взглядывала на Генри.

– Мисс Вай-Мэй, вы сегодня вечером просто блистаете, – c преувеличенной любезностью изрекал тот, и девушка тоненько хихикала, прикрывая рот ладошкой.

Иногда Лин и Вай-Мэй составляли Луи и Генри компанию у реки, на покрытом зеленой травой берегу за хижиной, и устраивали пикник. Музыка звенела под сводами леса: эффектные синкопы диксиленда вторили высокому пению эрху[35].

– Иди сюда, я тебе покажу, как танцевать чарльстон, – говорила Лин, вскакивая и хватая Вай-Мэй за руку.

Однако когда ей все показали, Вай-Мэй пришла в ужас.

– Какой отвратительный танец! Такой неизящный. Совсем не как в опере.

– Тогда ты покажи нам, как надо, – подзуживал Генри, и Вай-Мэй скользила по траве с церемонной змеиной грацией, и широкие рукава ее платья струились, будто на поляне вдруг просыпался фонтан.

– Как красиво, – сказал Луи. – Никогда ничего подобного не видел. Даже на балах в Квартале.

– Если бы только женщинам можно было играть на сцене, – вздохнула Вай-Мэй, возвращаясь на свое место рядом с Лин.

– Женщинам нельзя играть в китайской опере? – поразился Генри.

– О, нет. Она только для мужчин.

– Что, и женские роли тоже?

– Ну конечно.

– Гм, – ухмыльнулся Луи. – Похоже, вы там себе организовали вечеринку трансвеститов.

Генри засмеялся и отвел глаза.

– Что такое вечеринка трансвеститов? – поинтересовалась Вай-Мэй.

– Да так, ничего, – быстро сказал Генри, слегка пихая Луи локтем в бок. – Покажите нам еще, мисс Вай-Мэй, если можно вас попросить.

Вай-Мэй танцевала, а Лин хватала росную траву пальцами босых ног и радовалась ее скользкому холодку. Для них с Генри это было совершенно в порядке вещей. Прежние путешествия по снам, когда-то казавшиеся такими необычными, такими захватывающими, им уже наскучили. Здесь они могли сами писать свои сны, и с каждой ночью те становились все реальнее.

Луи оказался добрым и забавным, и Лин понимала, почему Генри так к нему привязан. Когда она смотрела на него вот так, снизу вверх, на фоне золотого неба, он весь мерцал, словно его вырезали из солнечного света. Лин нравилось, как он говорит, словно каждое слово обмакнули в теплый мед.

– Возможно, тебе стоит выйти замуж за Луи, – серьезно сказала Вай-Мэй, когда они с Лин шли обратно к своему месту в лесу на самом краю деревни. – Из него выйдет прекрасный муж. Он очень красивый. Почти такой же красивый, как мой будущий муж, но все-таки не настолько.

Лин сделала над собой усилие и не стала закатывать глаза. На всем свете не было ничего, что Вай-Мэй не сумела бы превратить в дешевый любовный романчик.

– Я пока не готова для брака, – только и сказала она.

– Тебе же семнадцать! – пожурила Вай-Мэй.

– Вот именно, – отрезала Лин.

Вай-Мэй устало вздохнула и похлопала Лин по руке, как какая-нибудь сердобольная тетушка.

– Не беспокойся так, Лин. Я уверена, родители тебе кого-нибудь найдут, – сказала она с таким неподдельным участием, что Лин могла только принять это как должное – и не обидеться.

Впрочем, на научные эксперименты Лин кроткое терпение Вай-Мэй отнюдь не распространялось.

– Когда ты уже закончишь? – жаловалась она, пока Лин пялилась на какой-нибудь деревенский дом, над которым они уже поработали раньше; теперь она пыталась выяснить, изменится ли он каким-то образом просто от того, что она на него смотрит. – Твоя наука такая скучная!

– Наука ни разу не скучная, – огрызалась Лин. – И потом, мне нужно все проверить.

– Эти атомы, о которых ты все время толкуешь, – что они вообще такое?

– Это такие кирпичики, из которых состоит энергия. Все на свете, вся материя сделана из атомов, – объясняла Лин. – Даже мы с тобой.

– А сны? Сны из чего сделаны? – допытывалась Вай-Мэй.