Логово врага

– Не прет! – уверенно заявил Дарк. – Уже морроном не прет, только человечиной! Иль ты позабыла, чем нас Гара напоил…

– Одно другого не лучше! – возразила разведчица, надо сказать, не без оснований. – И как же нам быть?! Как от их носов спрятаться?!

– Подальше от кровососов держись да поближе ко мне! – скомандовал моррон, решивший, что тянуть нечего, и уже осторожно начавший спуск с довольно высокой и отвесной, но, к счастью, идущей уступами скалы. – И главное, грязи не чурайся! На войне без грязи никак, тем более когда против кровопийц бьешься! Грязь твой лучший друг, а обонянию вампирскому злейший враг! Не боись, мордашку миленькую потом всяко отмоешь!

* * *

Спуск со скалы прошел довольно успешно, если не считать содранных в кровь ладоней да случайно выпавшего из котомки дротика, который бесследно канул в одной из узких расщелин. Однако с главной задачей парочка авантюристов, практически смертников, все же справилась, ведь опасное предприятие прошло без серьезных травм, да и шеварийцы их не заметили, хоть отчаянные скалолазы не менее пяти-шести минут были на виду.

Путь до ближайшего казарменного барака тоже прошел без особых злоключений, и это несмотря на то, что Дарку с Ринвой пришлось более двух сотен шагов проделать буквально под носом у снующих по делам, а также прохаживающихся без дела вампиров. Нетрудно догадаться, что лазутчикам в основном приходилось ползти, почти полностью утопая в зловонной грязи, да использовать любые, самые крохотные и, как на первый взгляд казалось, абсолютно неприемлемые для игры в прятки укрытия. Их спасительными пристанищами становились не только стены да заборы, но и невысокие кучки камней с поломанными бочонками, изнутри которых тошнотворно пахло еще не до конца загустевшей кровью. Самое ужасное, что порою в них приходилось поспешно заползать и сворачиваться в очень неудобных позах, почти касаясь коленками подбородка. Но больше всего мучений обоим доставила длинная, доходившая лишь до пояса ограда, в которую пришлось вжаться утопающими в мутной жиже отбросов телами и задержать дыхание на добрые полторы минуты, а то и все две.

В общем, сложно сказать, кому из двух диверсантов больше досталось в ежесекундно грозящей смертью забаве – прокрадываться сквозь десятки когда спешащих, а когда и беспечно прохаживающихся врагов. Так при пересечении перебежкой одной из довольно широких улочек Дарк был застигнут врасплох внезапно появившимся из-за поворота отрядом. Отступить было нельзя, а добраться до места – не успеть, так что ему пришлось поспешно занырнуть под валявшуюся прямо посреди дороги старую дверь и, стиснув зубы, преодолевать боль в потрескивающей позвонками спине и в собиравшейся лопнуть грудной клетке. Отряд кровососов оказался довольно большим, и по двери, попавшейся под ноги, промаршировало с целую дюжину не подозревающих о близости заклятого врага вампиров.

Что же касалось Ринвы, то Провидение решило окончательно избавить девицу от боязни природной грязи и прочих менее приятных, но безобидных отбросов. Однажды попавшей примерно в такую же ситуацию, как и Дарк, девушке пришлось спрятаться в стоявшей у боковой стены трактира мусорной бочке, а ничего не заподозрившая прислуга питейного заведения вылила ей на голову ведер пять зловонных помоев. Надо ли говорить, что трактир был особенным. Его посещали одни лишь вампиры, и, как следствие, в качестве угощений на столы выставлялось преимущественно не вино, а кровь, разлитая по кувшинам да бокалам, и всевозможные блюда из различных сортов как вареного да жареного, так и сырого мяса; не исключено, что и человеческого. Душ из костей, потрохов и окровавленных объедков был настолько невыносим, что, едва выбравшись из неудачно выбранной бочки, девушка тут же нырнула в ближайшую лужу и забарахталась в ней подобно аппетитному, розовенькому поросенку. Беззвучно шевеля губами и чуть ли не плача, преисполненная отвращением и жалостью к самой себе, разведчица поспешно смывала с себя как кровь, так и мелкие остатки плоти, которые не только прилипли к волосам, но и забились под платье. Мутная жижа дорожной грязи в тот миг казалась ей чистой-пречистой водой из горного озера, и это несмотря на то, что в луже, где она плескалась, тоже накопилось немало всякой мерзкой всячины.