Лояльный мужчина

— Я не отбрасываю твои слова в сторону. — Я скользнула пальцами по его щеке, затем перебралась в волосы, подняла голову и прошептала: — Я понимаю, что ты мне говоришь.— Прижалась губами к его губам, продолжая шептать: — Теперь ты должен сварить мне овсянку. Потому что, по моим подсчетам, у тебя имеется восемь часов убедить меня, что я — Мара твоего мира, прежде чем снова на нас что-нибудь обрушится, я испугаюсь и/или сойду с ума, и/или запаникую, и/или еще что-нибудь произойдет, уверена, если бы была одна, наверное, не смогла бы всего этого пережить. Но с твоей помощью мне легче, и очевидно, все, что ты сейчас сказал, мне все равно не так легко поверить.

Я замолчала (наконец-то), излив свою душу (наконец-то) и затаила дыхание, бездонные глаза Митча уставились в мои.

Затем он спросил:

— Восемь часов?

— Пока не нужно будет ехать за детьми в школу, — пояснила я.

Он повернул голову, взглянув на будильник, потом снова перевел на меня взгляд, и когда он снова на меня посмотрел, мне понравились смешинки в его глазах, потому что его смешинки были с сексуальным подтекстом.

— Потребуется потрудиться и приложить силы, — прошептал он.

Господи, как же я на это надеялась!

Я улыбнулась, снова приподнялась и прикоснулась губами к его губам, прежде чем тихо произнесла:

— И для этого мне нужна овсянка.

Он рухнул на меня, моя голова ударилась о подушки, Митч пробормотал мне в рот:

— Я сварю ее через минутку.

— Мне потребуется выносливость, — пробормотала я в ответ.

Его руки скользнули вверх по моим ребрам, приподнимая ночнушку, он продолжал бормотать:

— Через минутку я все сделаю, детка.

— Но... — он передвинулся бедрами между моих ног, и я поняла, почему ему нужна минутка, что означало, что мне тоже нужна эта минутка, поэтому я сдалась.

— Ладно, через минутку.

Он улыбнулся мне в губы. Я улыбнулась ему в ответ.

А потом он меня поцеловал.

А потом он делал со мной многое другое, а я — с ним.

В конце концов на ланч у нас была овсянка.

23

Доброе утро

Прошло шесть недель…

Я сильно кончила, так сильно, что спина выгнулась дугой, руки взлетели, чтобы обхватить за бедра Митча, пока я с трудом переводила дыхание, двигая бедрами, толкая вглубь его твердый как камень член.

Я все еще продолжала кончать, когда его большой палец покинул мое сладкое местечко, сначала одна рука переместилась на мое бедро, затем и вторая. Потом его руки продвинулись вверх, обхватив грудную клетку, притянув мое тело к нему. Его губы накрыли мои, язык проник ко мне в рот, руки обхватили, он перевернул нас, начав с силой и глубоко входить. Я приподняла ноги в коленях вместе с бедрами, чтобы предоставить ему больший доступ, держась за его плечи.

Прижимаясь к нему, мои пальцы прошлись по его густым, мягким волосам, я принимала его толчки языком в рот и между своих ног. Он что-то пробубнил мне в рот, затем, наконец, его глубокие жесткие движения между моими ногами, вырвали у него рваный стон, который проник мне в самое горло.

Приходя в себя, я ощутила его губы, заскользившие по моей шее, куда он уткнулся носом, его член, мягко двигающийся внутри, свои пальцы, перебирающие его волосы, пока другая моя рука передвигалась по его теплой коже спины.

Моя душа вздохнула свободно, но сердце улетело.

Затем он приподнял голову, его насытившиеся, сексуальные глаза встретились с моими, он пробормотал:

— Доброе утро.

Секунду я смотрела на него, лежа на подушке, обхватив его ногами за бедра, а руками вокруг и вдруг расхохоталась.

Потому, что он сначала разбудил меня руками, потом ртом, и до тех пор, пока он не произнес это слово, никто из нас ничего не сказал.

Когда я перестала смеяться, наклонила голову и открыла глаза, взглянув на него, он перестал двигаться внутри, глубоко погрузившись, а его рука поднялась, и кончиками пальцев он провел по моему виску и линии волос, Митч улыбался, глядя на меня.

— Доброе утро, — прошептала я и почувствовала, как улыбка сползла с моих губ, когда ко мне вернулось воспоминание.

Митч увидел, как пропала моя улыбка, потому что его улыбка тоже пропала, выражение лицо стало нежным, он смотрел с интересом, и его потрясающие губы прошептали:

— Что?

— Помнишь ту ночь, когда заболела Билли? — Тихо спросила я.

Его пальцы скользнули вниз по линии моих волос, обвившись вокруг моей шеи, большой палец приподнялся и погладил подбородок, когда он ответил:

— Ага.

— Помнишь, как на следующее утро ты пришел на кухню и обнял меня? — Спросила я, и его большой палец замер у меня на подбородке, а взгляд стал напряженным.

— Ага, — прошептал он.

— Тогда ты сказал: «Доброе утро», прижался к моей шее, обнял меня, и я подумала, что хотела бы, чтобы ты каждое утро всегда говорил мне «Доброе утро».

Его пальцы напряглись у меня на шее, он приблизил голову, взгляд стал более напряженным, а голос хриплым, когда пробормотал:

— Мара.

Я ухмыльнулась ему, а затем сообщила:

— Но сейчас все было намного лучше.