Лохматый Коготь

– Нет! – Калли молниеносно вырвал флакончик из его лапы. – Если ты не хочешь ещё одного скандала с моей мамой, лучше не трогай это – ясно тебе? Кроме того, это тоже не для питья.

– Разве?

– Да. Духами опрыскиваются.

Лохматый Коготь поскрёб мокрый живот.

– Это расточительство! – хрюкнул он.

Калли забрал у него губную помаду, от которой уже мало что осталось, и достал из шкафа мамин фен.

– Что это? – с подозрением зарычал Лохматый Коготь.

Когда Калли включил прибор, он оскалил зубы и нацелился цапнуть ими фен.

– Эй-эй, прекрати, – сердито сказал Калли. – Эта штука тебя всего лишь просушит.

Лохматый Коготь недоверчиво повернулся к этому странному прибору спиной. Но, когда струя тёплого воздуха прошлась по его космам, он блаженно заквохтал:

– Ахх, тёплый ветер из банки! Жуковно-копошисто!

Потребовалось немало времени, чтобы просушить монстра целиком. Но Лохматому Когтю всё было мало, и он начал скандалить, когда Калли убрал фен. Монстр с проклятиями скрёб свою разогретую шерсть, перепачканную розовой помадой.

– Перестань бухтеть, и идём, – сказал Калли, открывая дверь ванной. – Мама уже, наверное, ждёт.

– Ты так думаешь? – Лохматый Коготь нервно ковырялся у себя в ухе. – Боюсь, перед этим мне надо подкрепиться дождевым червём из моей баночки.

– Нет, – отрезал Калли. – Пойдём так.

– Но черви так успокаивают нервы! – канючил Лохматый Коготь.

– Мои нервы они только взвинчивают, – сказал Калли и потащил монстра к лестнице.

Первые минуты в гостиной были ужасны. Несмотря на наличие торта.

Лохматый Коготь и мама Калли враждебно смотрели друг на друга поверх накрытого стола. Калли ёрзал на своём стуле, озабоченно поглядывая то на маму, то на монстра. Мама сидела так, будто собиралась в любой момент вскочить. Нож, которым она перед этим разрезала торт, лежал подозрительно близко у неё под рукой.

Лохматый Коготь смотрел на неё поверх торта так, будто не сомневался, что в следующую минуту она вспорет ему живот и сделает из него чучело. Торт он не удостоил даже взглядом. Только нервно поводил носом.

– Хочешь торта, Лохматый Коготь? – спросил Калли в зловещей тишине.

Монстр вытянул губы трубочкой, и в продолжение нескольких жутких секунд Калли боялся, что тот сейчас плюнет на стол.

Но Лохматый Коготь лишь пропел сладким голосом:

– Да, с удовольствием! Спасибо!

Потом благовоспитанно сложил две свои лапы на животе, а двумя другими взял чашку.

И хотя он довольно шумно прихлёбывал горячий кофе и не мог скрыть лёгкую отрыжку, но свой кусок торта обкусывал весьма церемонно.

Мать Калли удивлённо подняла брови, что было хорошим знаком. Калли с облегчением тоже взял себе кусок торта.

– Ахх! – вздохнул Лохматый Коготь и закатил глаза к потолку. – Какой личинисто-козявный торт!

– Как вы сказали? – переспросила мать Калли.

– Ах, мама, это просто такой монстровский оборот речи! – поспешно вмешался Калли и пнул Лохматого Когтя под столом.

Тот удивлённо воззрился на Калли. Потом повернулся к его матери, улыбнулся, обнажив все свои зубы, и прогнусавил:

– А теперь я хотел бы послушать немного улиточно-завитушечной трень-брень-музыки, пожалуйста!

– О! – ответила мать Калли.

И больше ничего. Только это «О!». Но она покраснела как спелая вишня.

Калли в ужасе зажмурился. «Ой, что сейчас будет», – подумал он. И с удивлением услышал, как его мать засмеялась. Немного смущённо, но она смеялась.

– Твой мохнатый друг хотел сказать, чтоб я поиграла на пианино? – спросила она.

– Да, да, э-э, разумеется! – заикался Калли. – Он без ума от твоей игры. Он просто не умеет это правильно выразить.

– О! – снова сказала мать, с польщённой улыбкой поднялась со стула и упорхнула к вертящемуся табурету у пианино.

Калли знал, что сейчас будет, и заранее зевнул. А Лохматый Коготь замер как мышка и навострил уши. Не издав ни звука, ни хрюка, ни отрыжки. Мать Калли бесконечно долго играла, а монстр блаженно покачивался из стороны в сторону. Иногда он тихо, очень тихо урчал, подпевая, и пару раз восхищённо цокнул языком.

«Ойе, – думал Калли, скучающе уминая торт, – надеюсь, это не станет теперь ежедневной традицией».

Тут его мать отняла пальцы от клавиш, встала и поклонилась. Она всегда так делала, когда играла для слушателей.

– Клоповецки букашечно! – восторгался Лохматый Коготь. – Аххх, червячно-виртуозно! – Он аплодировал всеми четырьмя лапами и от восхищения чуть не упал в торт.

Мать Калли зарделась как редиска.

– Я ему обещал, что ты его тоже научишь, – сказал Калли.

Лохматый Коготь застенчиво разглядывал свои лапы.

– Ну что ж, – сказала мать Калли и откашлялась. – Э-э, ну да, почему бы нет?

Монстр молнией сорвался со своего стула, подскочил к ней и запрыгнул на вертящийся табурет. Затем широко улыбнулся, высоко занёс волосатые лапы и обрушил их на клавиши. Его когти скользили туда и сюда, друг над другом и друг под другом, вдоль и поперёк.

Мать Калли с недоумением смотрела на безумный вихрь его рыжих пальцев. То, что играл Лохматый Коготь, на слух было криво и косо, но отдалённо напоминало то, что перед этим сыграла мать Калли.